— О-ой, не могу! А-ха-ха! Купился! Ха-ха-ха-ха-ха! Купи-и-ился! — и от бешеного порыва согнулась пополам. Среди матросов недовольно загудели, откуда-то тоже донеслось подленькое хихиканье. Джек прирос к полу и возвышался надо мной, как хищник над жертвой. Я не могла остановить поток смеха. Взгляд подпрыгнул к капитанскому лицу, чтобы увидеть, какие эмоции вызвал очередной розыгрыш. Но вместо оттенков уязвлённого самолюбия, которые всегда забавно отпечатываются на капитанском лице, появилось странное выражение. Джек качнулся, будто потерял равновесие. Лицо исказила болезненная гримаса, губы слегка приоткрылись, будто капитану стало нечем дышать. Его почти неосознанный взгляд прошёл будто сквозь меня, сквозь команду. Кэп зашатался, опёрся о край моего стола, будто вот-вот упадёт, и тяжело, надрывно задышал.

— Э-эй, Джек! — испуганно просипела я, легонько коснувшись его руки. — Джек, ты чего…? — голос задрожал как у барашка, которого ведут на заклание.

Воробей издал звук, похожий на «А» и «Э» произнесённое одновременно, завалился назад. Глаза закатились — и он шумно рухнул на пол.

Мне будто пощёчину влепили. Шок молнией пронзил тело. Дальше слов было не нужно — я рухнула на колени рядом с капитаном и заистерила:

— Джекки! Джекки, что с тобой, Боже! — я легко похлопала его по щеке, прижалась ухом к груди, прислушиваясь к сердцебиению, вцепилась в его запястье, дрожащими пальцами нащупывая пульс. — Джек, миленький, что же ты… Врача! Кто-нибудь, врача!

Я не заметила, как команда сгрудилась вокруг меня и Воробья, загалдела, как Гиббс, расталкивая всех, принялся трясти друга за плечи, таким несмышлёным образом пытаясь привести его в чувства. И сквозь весь этот галдёж эхом пробился внутренний голос: «А ведь ты не знаешь, что было в этой чарке. Ты её просто нашла. Там действительно мог быть яд». У меня оборвалось сердце. Всё вокруг замедлилось, и воспринималось сквозь пелену. Душа как будто отделилась от тела: неожиданно для самой себя, я кинулась на Гиббса, который своими действиями делал только хуже, и подобно дикому разъярённому зверю взревела:

— Прочь! Уйди прочь! — и оттолкнула его от капитана, пугаясь собственного голоса — будто в меня вселился бешеный демон.

Я примкнула к губам Джека, вдыхая в них воздух. Несколько вдохов — и от искусственного дыхания я приступила к непрямому массажу сердца: крест-накрест сложила руки на его груди и принялась с силой надавливать. После этого снова набрала полные лёгкие воздуха и прижалась к губам Воробья, выдыхая всё до последнего, не жалея ни капли воздуха. Оторвалась от него и снова сложила руки на груди, но не успела надавить, как замерла, уставившись на лицо Джека. Я сразу заметила на нём едва уловимую перемену. Внезапно его тело содрогнулось и затряслось. Меня обуял новый приступ паники: