— Согласен. И этот кто-то, что немаловероятно, забрал Амулет.

Несколько возмущённых вопрошающих взглядов вперились в Джека. Тот с видом рассерженного учителя пояснил:

— Сами посудите, это очень удобно: забрать Амулет и бросить своего собрата погибать, чтобы тот не претендовал на него.

— Звучит как угроза, — холодно заметил Фридрих.

— Скорее, как факт, — вступилась я. — Поэтому у нас есть ещё один шанс отказаться от этого риска и не идти за Амулетом, которого там наверняка уже нет, — и выразительно покосилась вперёд.

Спустя минуту молчания Стивенс отрицательно мотнул головой:

— Идём.

С тяжёлым вздохом мы продолжили путь. Наше крайне натянутое положение привело к тому, что нам с Джеком пришлось выступать в роли «пушечного мяса», которое специально ведут впереди себя в качестве своеобразного щита. Первопроходцами были именно мы, а Стивенсы бесстрашно прятались за нашими спинами. Принимать удар на себя было даже унизительно, и про себя я решила, что как только начнётся участок пути с ловушками, характерными для таких пещер, я всенепременно спихну в неё Стивенса.

Но вопреки изощрённым планам возмездия, вместо участка с испытаниями из темноты молчаливо выплыла развилка: одна дорога вела прямо, а другая резко поворачивала влево.

— Во-от, начинается, — мрачно хмыкнула я. — В одном из этих тоннелей обязательно запрятаны смертоносные западни, и по закону жанра главные герои свернут именно туда.

Стивенс покрутил головой и с рассерженным сопением сложил руки на груди:

— Куда дальше?

В тишине снова хлопнула разворачиваемая тряпица.

— Направо, — Джек кивнул в сторону ближнего коридора и сложил лоскуток. — Здесь написано, что Амулет всегда прав.

Мы беспрекословно повиновались подсказкам Розы Киджеры и свернули в правый тоннель.

Скоро в нос забрался запах земляной сырости, вызывая ассоциацию с кладбищем. Под ногами захрустели щепки, крошки осыпающейся земли сообщили, что каменный участок пути остался позади, и теперь мы, подобно кротам, шагали по вырытой в земле гигантской норе. Огни фонарей растворялись во тьме, и по коже бежали мурашки от холодного страха: что же скрывает эта темнота? Резкий бездонный обрыв или гигантское подземное озеро? Горы сокровищ или горы человеческих костей? Стайки летучих мышей или прототип дьявола, в честь которого назван остров? А может быть, рукотворную глубокую шахту с множеством лестниц и подъёмников, как в «Сокровище нации»?

Нога обо что-то запнулась. Пещера растворила мой крик в своих гулких сводах. Я махнула руками в тщетной попытке ухватиться за воздух и кувыркнулась вниз. Вместо земляного пола пещеры меня встретила пустота. Холодный воздух просвистел в ушах вместе с каменной осыпью — тело мешком рухнуло на гладкую поверхность и покатилось вниз, как по горке. От собственного визга заложило уши, кожу на руках и подбородке обожгло — я стремительно съезжала по покатому обрыву, считая собой все выступы и неровности. Из тьмы навстречу стремительно вынырнула какая-то преграда — я только и успела закрыть лицо руками — тело наткнулось на крупный камень, и, показалось, даже подлетело вверх, будто бревно. Теперь я катилась по склону боком, будто опрокинутая бочка. Впереди чернота сгущалась. Что-то заставило действовать, возможно, страх высоты. Я перевернулась на спину, в лицо ударили комья земли, залепляя глаза, рот и нос. По груди, горлу и лицу заскребли корни, свисающие с потолка длинными лапами. Повинуясь ощущениям, а не зрению, я зашарила руками и ногами вокруг себя, затормозила так, что ещё чуть-чуть, и искры бы полетели. Вытянутые вперёд ноги ударились о преграды так резко, что боль обожгла суставы. Колени, повинуясь инерции, безвольно согнулись, но падение прекратилось. Пару секунд, полулёжа в кромешной тьме на склоне каменной горки, я слушала, как шуршит каменная крошка. Её резко обрывающийся шум навёл внутренний голос на мысль, жуткую, будто электричеством прошибающую: «Прямо перед тобой обрыв».