— Ты убиваешь меня похвалой, — пробормотала я, но, как ни странно, почувствовала довольство. Учитывая то, что слова исходили от Арона, их можно было расценивать как комплимент. — И все же, что мы можем сделать против волшебника?

— Зависит от обстоятельств.

— Например…?

— Например, настоящий он волшебник или самозванец. Настоящие волшебники встречаются редко. Самозванцы постоянно ошиваются рядом, — его тон был пренебрежителен и без каких-либо признаков тревоги.

Очевидно, в нашей компании теперь я отвечала за беспокойство.

— Давай предположим, что он настоящий. Просто для смеха. Что нам тогда делать?

— Попытайся не попадать ему на глаза, — Арон рассмеялся над собственной шуткой.

«Полезность» явно не входило в репертуар Арона. Я нахмурилась и впилась взглядом в его спину.

— Забыли о волшебнике. Фермеры говорили, что у другого Арона есть войска. Их было человек десять-двенадцать. Стоит ли нам заполучить нескольких наемников или солдат для защиты? Мы всего в одном-двух днях пути от Катарна. Как бы мне не хотелось возвращаться, мертвой быть еще хуже.

Арон покачал головой, лениво взмахнув вожжами, будто это была прекрасная дневная прогулка, а не поездка в опасное место.

— Ты слишком сильно волнуешься, Фейт. И прежде чем ты начнешь утверждать, что кто-то из нас должен быть обеспокоен, вспомни, скольких людей я убил в ту первую ночь, когда на нас напали, а ведь тогда я был гораздо более растерян и дезориентирован.

Мой открытый рот резко захлопнулся. В его словах был смысл. Арон без оружия уложил полдюжины мужчин в мгновение ока.

— Прости, что сомневаюсь в тебе. Все это ново для меня.

— Войска — это лишь отвлекающий маневр, не более того.

Я кивнула, задумавшись.

— Ты постоянно утверждаешь, что речь идет о лжи. Но… фермеры упоминали, что у него была наложница. Ты не допускаешь мысль, что другой Арон все же гедонист, который пытается сбить нас с толку?

Я была готова противостоять другим Аронам, но в моем списке гедонизм стоял на последнем месте. Я не хотела даже думать, как подобная встреча повлияла бы на нас, так как это заставляло меня краснеть и чувствовать неловкость, хотя все и так было достаточно нелепо.

— Нет, речь идет о лжи. Гедонизм более очевидно проявит себя. Наложница ничего не значит. Мой член работает так же хорошо, как и у любого другого смертного.

Ох, я помнила об этом. Мои щеки покраснели еще сильнее от нахлынувших воспоминаний. Я быстро сменила тему разговора:

— Думаешь, они приготовят для нас ловушку?