— Расскажи мне об этом.
— Ты клянешься, что не решишь, будто я сошла с ума?
Взгляд Матильды был тверд.
— Я была там, помнишь? Я видела тебя с волками. Я видела… что-то. Мы все так думаем.
В сердце Агнес открылись шлюзы.
— Бог никогда не был тем человеком на небе, которого проповедовал Пророк. — Слова сами собой сорвались с ее губ. — И это определенно не он. Бог — это просто… взаимосвязь. Я слышу, как святость проходит через все. Слышим мы это или нет, но другой мир поет все время. Даже в окаменевших существах. Особенно в них, потому что Бог хочет, чтобы мы это заметили. Научились чему-то. — Она поморщилась, зная, как эгоистично это прозвучало. — Я думаю, что должна выяснить, что это такое. И передать сообщение. Как это делает пророк.
Своенравный ветер трепал палатку и вносил в их молчание жаркий запах пустыни. Агнес представила себе, как пророк насмехается над ее полусырой религией, над ее расплывчатой, неопределенной верой. Что, никаких законов? Никаких правил? Никакой угрозы?
На удивление легко она оттолкнула его образ.
— Я так горжусь тобой, — наконец сказала Матильда.
Агнес вздрогнула.
— Гордишься?
— Когда мы впервые встретились, тебе промыли мозги. Ты знаешь, что это значит?
Она кивнула, вспоминая интернет-статьи, которые читала о Ред-Крике.
— Чтобы оправиться от культового переживания, может потребоваться целая жизнь. Но ты создала для себя новую систему убеждений, и это замечательно. Это поможет тебе исцелиться. Но…
Матильда теребила ручку, и Агнес напряглась.
— Милая, я не знаю, что делать с твоими звуками или с поведением этих волков. Но если ты не будешь осторожна, это пространство молитвы убьет тебя.
Ее слова прозвучали как удар под дых.
— Что?!
— Что бы ни случилось сегодня, это поразило твое сердце до небес и ударило тебя сорокаградусной лихорадкой. Ты чуть не умерла. Агнес. — Матильда не сводила с нее глаз. — Пространство молитвы… что бы это ни было, ты не можешь им пользоваться. Ты должна остановиться.
Стоп. Как она могла остановиться? Пространство молитвы было ее призванием. Божьим даром.