Первым молчание нарушил Уолтэр:

— И что ты теперь будешь делать?

Вопрос напомнил мне о другом времени, в другой день, когда я был за похожим столом с друзьями и семьёй, которые ждали, что я дам им какие-то указания. Насколько я помнил, мы с Пенни тогда были не в лучших отношениях, и им пришлось запереть нас в комнате, пока мы не помирились, чтобы мы наконец могли хоть что-то решить. Думая сейчас о том времени, воспоминания казались мне тёплыми, хотя я знал, что в тот момент я был в таком же отчаянии.

Я запустил руку в свой мешочек, вытащил письмо, которое мне оставила Пенни, и изучил написанные ею слова. Часть из них особо бросилась мне в глаза, и я обнаружил, что перечитываю её несколько раз:

Не позволяй этим событиям сломить твой дух. Я видела, что случится, если ты прислушаешься к своим более тёмным порывам. Это — унылый и пустой путь, и ты больше не будешь человеком, которого я любила. Ещё есть надежда, если ты не станешь отчаиваться.

Не позволяй этим событиям сломить твой дух. Я видела, что случится, если ты прислушаешься к своим более тёмным порывам. Это — унылый и пустой путь, и ты больше не будешь человеком, которого я любила. Ещё есть надежда, если ты не станешь отчаиваться.

Я сложил её записку, и снова аккуратно убрал её, прежде чем обратиться к своим друзьям:

— Сперва нам нужно тщательно оценить наши ресурсы. В этом случае ими в основном является информация, так что давайте выкладывать на стол всё, что мы знаем, — сказал я, после чего медленно и тщательно описал недавние события, через которые прошли мы с Харолдом и Уолтэром. Закончив, я кивнул Роуз.

— Боюсь, что я мало что могу добавить, — любезным тоном сказала она. — Ты отбыл отсюда лишь два дня назад, и с тех пор моего внимания достиг лишь один интересный клочок информации, — объяснила она, повторив то, что сказала мне насчёт стражи во дворце позапрошлым вечером. Марк внимательно слушал, пока она говорила, и когда она закончила, я увидел, что он был готов был начать.

Он наклонился к столу:

— Как большинство из вас уже знает, мне вчера пришлось весьма внезапно покинуть храм Железного Бога, — сказал он, и тщательно изложил свой рассказ, но дойдя до конца, он поймал мой взгляд: — Чего у меня пока не было возможности рассказать… так это того, что я нашёл среди бумаг первосвященника, — сказал он, сделав драматическую паузу.

— Что, чёрт тебя дери?! — нетерпеливо сказал я.

— Один из документов, лежавших сверху, подробно описывал платёж, полученный от королевского казначея. Он составлял пятьсот золотых, но что привлекло моё внимание, так это то, что в бумагах не была указана причина, по которой была совершена выплата, — сказал он, и замолчал.