– Я предупреждала.

– Ладно, ладно. Остроты тебе не занимать.

– Во всех смыслах!

Райан Кормье У Герольда был план

Райан Кормье

У Герольда был план

За годы тренировок Барв толком не научился бегать. Ветки деревьев, росших вдоль берега реки, хлестали его потное лицо, сапоги цеплялись за каждый корень. Коротконогий, он то и дело спотыкался, тяжело дышал, ожидая, что вот-вот услышит лай собак и свист стрел. Каждый шаг давался с трудом. Барв посмотрел назад через плечо, что обычно не приводило ни к чему хорошему, ухмыльнулся, даже хихикнул, не обнаружив погони, и вдруг неудачно поставил ногу и кубарем покатился вниз, оказавшись вверх тормашками в заросшей камышом жиже реки Минантер. Он замер, затаив дыхание. Болотная вода струилась по лицу. Барву почудилось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Тишина. Старкхэвенских стражников не видать, рыцарей с Турнира тоже. По одному взгляду на раны понятно, как сильно здесь ненавидят воров. Или просто-напросто не любят Повелителей Фортуны. Одно из двух, судя по его опыту.

Гном вскарабкался на сухой берег и огляделся. Могло быть и хуже. Он впечатался лицом в землю примерно там, где и хотел: место, скрытое от чужих глаз, с видом на точку сбора. Он поморщился, сел и задрал рубашку. Порез на животе был неглубоким, но жгло так, будто в ране все еще торчал клинок.

Работа пошла коту под хвост, и Барв не знал, кого убили, кого схватили, а кто мог сдать их с потрохами. Если бы точка сбора кишела рыцарями, кричащими о ворах, понять происходящее было бы чуть проще. Под боком что-то торчало – стрела застряла в куртке, запутавшись в широком кармане. Он потратил так много удачи, чтобы выбраться из Старкхэвена, что теперь ему никогда не достанется приличных карт.

Барв достал из кармана яблоко, другой рукой смахнув с него рой черных мошек. Ему доставалось и похлеще. Как-то раз он упал на камни возле антиванского храма, чудом стащив оттуда золотой головной убор. В бесценной реликвии осталась вмятина размером с кулак – правда, об этой подробности Барв еще ни разу не упоминал, стоя на барных столиках по всему Ривейну. Жизнь Повелителя Фортуны снабжала его столь желанными острыми ощущениями, но за несколько десятилетий такого существования он заработал длинные шрамы и сгорбленную спину. И все же, несмотря на боль, ему спалось лучше после того, как он сделался Повелителем Фортуны, перестав быть вечно ползающим воришкой, как в юности. Десятилетия охоты за сокровищами принесли ему достаточно денег, и он не чувствовал уколов совести, когда забирал артефакты у богатых торгашей, видевших в войне лишь хороший повод пополнить коллекцию. Он готов был жить с больной спиной, лишь бы совесть оставалась чиста.