Хотя лучше все-таки растянуть. Это мясо, оно здесь ценно. Лучше даже приберечь несколько банок на черный день.

Так что после отдыха Амата снова двинулась на поиски. Она надеялась сегодня найти ванную. В башне их мало, и в них особенно часты ловушки. Либо проемы в другие места — всегда плохие! — либо налита вовсе не вода. Словно издеваются над теми, кто ищет такой роскоши, как умывание.

Но ванная — это не только способ умыться. Это еще и возможность надолго запастись водой. Амата только один раз находила действительно хорошую ванную — чистую, без ловушек и даже с действующим краном. Подозрительным было только мыло, так что его Амата не тронула. Просто ополоснулась и заполнила все пустые бутылки.

Логичнее отправиться куда-нибудь вниз. Наверху комната Руззлау, добычи будет меньше. Но… Амате хотелось снова повидаться с измененным. Его внешность девушку не пугала, в башне к подобному быстро привыкаешь. А добытчик он хороший, умеет побеждать монстров. Пока не случилась перетасовка, пока их комнаты не разбежались друг от друга, имеет смысл…

Похоже, Руззлау подумал о том же самом, потому что Амата встретилась с ним на полпути. Он спустился по лестнице как раз когда она обходила по краю огненную ловушку. Ту ничто не выдавало, но Амата давно приучилась сначала бросать в коридор шарик.

— Ты хочешь отсюда выбраться? — спросил Руззлау, как только она к нему подошла.

— А это возможно?

— Ты давно здесь?

— Четыре месяца.

— Что такое «месяц»?

— Тридцать дней. А один день — это… четыре интервала безопасности.

— Ага… Тогда я здесь… — Руззлау задумался. — Пятьдесят месяцев.

— Пятьдесят?!

— Да. Около того. Я не всегда правильно считал время. Я старался видеть… но… иногда не успевал, — поднял свою клешню Руззлау. — Ты сколько раз менялась?

— Один…

— Я — три. Иногда не успевал. В последний раз — глупо. Пожадничал. Давно не ел. Чуть-чуть опоздал. На моем этаже и соседних все было пусто — ушел далеко. Влез в драку, потом еще. Победил, но повредил ногу. Не успел добежать.

— А насчет того, чтобы выбраться…

— Я изучил всю башню. Она не бесконечная. Огромная, но она заканчивается. Но огромная. Не успел два раза. Один раз дошел до самого низа, но не успел. Изменился. Два раза… три раза теперь.

Руззлау помолчал и как будто пожевал чем-то во рту. Его щеки странным образом раздулись — будто внутри задвигались дополнительные челюсти.

— Мне трудно теперь говорить, — сказал Руззлау. — Больше нельзя меняться. Четвертый раз все.