Но встречаются и те, кому милее независимость. И один из них — Сорокопут.

У него есть что-то вроде собственного Банка Душ. Он в сотню раз меньше паргоронского, и его хватает на одного-единственного демолорда… зато Сорокопут ни с кем не делится. Его пещера — это анклав, крошечный мирок… когда-то он был частью Темного мира, но сейчас Тьмы в нем нет.

В нем есть только Сорокопут.

Конечно, это не его подлинное имя. Как его зовут по-настоящему, никто не помнит. Вот уже много тысячелетий он известен только под прозвищем — и поэтому ни один призыватель не может получить над ним власть.

Он не распрямился до конца. Сорокопут выглядел человеком… но вдвое выше и разбухшим во все стороны. Распухшим до дикого безобразия. Кожа цвета несвежего мяса, гладкая и скользкая. Ни единой волосинки. Бугристая голова с тонкой прорезью рта и совсем без носа. В крохотных глазках едва виднелись булавочные зрачки, а радужка была белесая, почти сливающаяся с белками.

И когда эти жуткие глаза вперились в Таштарагиса, даже ему стало чуточку неуютно.

— У меня так давно не было гостей, — негромко сказал Сорокопут. — Совсем забыл про манеры.

Из пола проросли шипы. С тихим всплеском они рассыпались в брызги, оставив стол и два стула, побольше и поменьше.

— Мне неудобно сидеть на стульях, — сказал Таштарагис.

— Мне тоже, — кивнул Сорокопут. — Но главное, что мы соблюли этикет.

Он хлопнул в ладоши, и мебель втекла обратно в землю.

— Как дела в Паргороне? — бесстрастно спросил Повелитель Терний. — Как там моя старая родня — вспоминают обо мне?

— Не очень часто. И в основном нелицеприятно.

Сорокопут широко улыбнулся, обнажив игольчатые зубы.

Да, когда-то он тоже был паргоронцем. Причем одним из самых древних. Входил в число первородных сурдитов — Мышц Древнейшего. Большую их часть истребили вместе с нактархимами и мегандорами… но некоторые уцелели. Одни бежали во Тьму вместе с ла-ционне, другие разбрелись по иным мирам.

Сорокопут же был самым из них хитрым и могущественным. Он сумел заслужить доверие остальных, долгое время состоял в паргоронском пантеоне… а потом тоже сбежал. Но не голым и босым — он сбежал вместе с хорошим куском Банка Душ. Отделил целый кусочек Паргорона, создал собственный анклав и зажил в нем абсолютным господином.

Первое время его пытались достать. Выковырять эту паскуду из берлоги, вернуть украденное. Но Сорокопут слишком надежно окопался. Он долго готовился к своему исходу, выбрал самый удачный момент и сумел урвать самый крупный куш.

И этим невольно подпортил жизнь Таштарагису. Потому что после того случая бушуки модифицировали Банк Душ. Позаботились, чтобы никто больше не сумел провернуть подобное.