— А, ты недоволен? — приподняла брови Тьянгерия. — Тогда и этого не получишь.

Конфеты тоже исчезли.

Жюдафа прижимало к стене все сильнее. Воля демоницы давила, как каменной плитой. Ребра уже начали трещать, дыхание перехватило…

— Я же выиграл чашку кофе, — сумрачно сказал Эйхгорн. — Я не допил.

— Да, действительно, выиграл, — насмешливо посмотрела Тьянгерия. — Ладно. Люблю смотреть, как ты его завариваешь.

На столе появилась чашка воды. Рядом — коробочка с кофе и сахарница. Эйхгорн тоскливо посмотрел на них и снова принялся отсчитывать крупинки.

Тьянгерия уставилась на это почти зачарованно. Словно ребенок, глядящий на суетящихся муравьишек. Ее внимание переключилось, и давление на Жюдафа ослабло. Он снова задышал, хотя и остался пришпиленным к стене.

Это длилось мучительно долго. Эйхгорн считал с какой-то нечеловеческой скоростью, но все равно тысячи крупинок — это тысячи крупинок.

А когда горка сахара стала достаточно велика, Тьянгерия ухмыльнулась… и дунула.

— Что, снова не получилось? — насмешливо спросила она, глядя на окаменевшее лицо ученого. — Ничего, не сдавайся, попробуй еще раз.

Эйхгорн терпеливо принялся считать заново.

— У него так кипяток остынет, — с трудом выдавил Жюдаф.

— Тебя кто-то спрашивал? — повернулась к нему Тьянгерия.

Она подлетела к детективу, гневно скрестив руки на груди.

— А еще гостеприимные хозяева предлагают сливки, — сказал тот, глядя прямо в лицо демонице. — Или молоко.

— Сливки. Молоко.

Тьянгерия щелкнула пальцами — и Жюдафа облило сливками. Потом молоком. По целому ведру того и другого.

Прекрасного качества.

— Возможно, я верну тебя в Башню Боли, — задумчиво сказала она. — Ты такой дерзкий, мне даже нравится. Но это потом. А сейчас… сейчас я отрежу тебе голову и поставлю на трюмо. У меня сказочник кончился, а ты наверняка знаешь много историй. А потом я сотворю тебе новое тело… только вдвое меньше нынешнего.

Жюдаф даже не сомневался, что Тьянгерия может все это сделать.