— Так значит все-таки рядом была? — спросил Егор.

— Была. — она помолчала, потом снова как-то необычно посмотрела на него.

«Ей, что меня жалко? Нет уж, мне такой жалости даром не надо!» — подумал Егор.

— Ладно, потерпи. Приедут скоро. — мягко проговорила теща. — Завтракать будешь? Сосисками одними небось питаешься, вон тощий какой.

— Нет, спасибо, я пойду.

Встал, вышел в коридор, оделся. Уже в дверях вдруг обернулся к бывшей теще и сказал:

— Спасибо… И, вообще, я на самом деле не такой плохой, как она Вам про меня рассказывала.

Та посмотрела на него долгим взглядом, потом кивнула:

— Давай. До встречи… И держись там…

На улице немного потеплело, и снова пошел снег. Плотный, пушистый, вихрящийся в порывах поземки. Все вокруг было белым и чистым. Как в детстве. Крупные падающие снежинки всколыхнули в памяти Егора какие-то образы из забытого ночного сна, он попытался уцепиться за них, но ничего не вышло. Что ему приснилось сегодня ночью, он не помнил.

«Ну и ладно! Зато, через десять дней Новый год. Через десять дней я увижу свою дочь! Обниму, поцелую, поговорю… Главное — продержаться, главное — не сойти с ума и не сорваться в запой». — подумал Егор и пошел домой. Пешком. Десять километров по такой погоде только в радость.

Шел, старательно обходя районы, в которых его могло начать пробивать галлюцинациями, остерегался близости магазинов сети Шестерочка, старался думать только о дочке, не обращая внимание на пчел, гудящих в голове.

Выйдя на широкий тротуар Столичного шоссе, Егор огляделся вокруг. Все. Рабочий день начался. Пробки в четыре ряда, народ на остановках, гудки, мат. Обычное утро. Обычный мир…

«Продержусь!» — бодро сказал он сам себе и зашагал, лавируя в потоке пешеходов. И тут же под лопатку словно воткнули ледяную длинную иголку, да так резко и неожиданно, что Егор споткнулся и чуть не упал. С трудом сохранив равновесие, огляделся. Нет. Никаких страшилищ. Та же зима, тот же снег, те же люди, сбившись плотной кучей, ждут автобус на той стороне проезжей части…

А между ними, смотря желтыми глазами в самую душу Егора, застыл высокий серый силуэт, похожий на четырехметровый вопросительный знак. Очертания колеблются, вытянутая голова возвышается над козырьком остановки, торчит горбатая спина…

Сердце екнуло и начало проваливаться куда-то вниз. Егор обернулся и тут же заметил еще двоих. Один стоял сзади, метрах в двадцати, на той же стороне дороги, второй маячил чуть дальше, в самой гуще потока машин, которые проезжали прямо через его дрожащую в воздухе фигуру.

— Блядь. — сказал Егор и побежал.