Королева тоскливо улыбнулась.

– Я должна сейчас же вернуться туда, Альтер. Я не выдержала, так хотелось еще разок взглянуть на моего дорогого Мило с нашей дочерью.

– Сразу видно, что они отец и дочь, – заметил Альтер.

– Да, в самом деле, – кивнула королева. – У них похожие жесты, не так ли?

– Да, и она удивительно похожа на вас.

– Знаю, – вздохнула королева. – Доброй ночи, Альтер.

Альтер проводил взглядом королеву, которая бесшумно проскользнула мимо Дженны и Мило Банды. Оба смотрели на нее, но ничего не видели. Вскоре королева доплыла до башенки и осторожно просочилась сквозь толстую каменную стену. В Покоях королевы, как всегда, жарко горел огонь в камине, и королева спокойно сидела в кресле, вспоминая события сегодняшнего дня – дня, которого она ждала столько долгих лет.

Септимус, Марсия и Огнеплюй медленно шли по Пути Волшебника. На серебряных столбах горели факелы, и Огнеплюй пытался поймать пляшущие тени на дорожке. Было уже за полночь, все конторы давно закрылись, и в окнах не горел свет. Правда, когда они шли мимо «Манускрипториума», Септимусу показалось, что он заметил огонек за огромными стопками книг и рукописей. Но, присмотревшись, он так ничего и не увидел.

Марсия с трудом поднялась по мраморной лестнице в Башню Волшебников. Септимус устроил Огнеплюя на ночь в его драконью будку.

– Смотри, чтобы не сбежал, – наказала Марсия, когда огромные серебряные двери в Башню отворились перед Архиволшебником. – И не забудь закрыть дверь на два засова.

– Хорошо, – ответил мальчик, и Марсия благодарно поплелась внутрь.

Уложить Огнеплюя оказалось на удивление легко. Септимус опустил два железных засова на дверь и на цыпочках ушел под звук драконьего храпа, сотрясающего будку.

Ночь стояла чудесная. Двор возле Башни Волшебников опустел. Магические факелы, развешанные по стенам, бросали пурпурный свет на ветхие каменные плиты, и в полумраке Септимус смог разглядеть россыпи звезд в ночном небе.

Септимусу не хотелось заходить внутрь. Он посмотрел на звезды, и к нему вновь вернулись мечты о Полете. Он понял, что больше не может терпеть, и достал летающие чары. Золотая стрела с новыми серебряными перьями зажужжала у него на ладони, и Септимус почувствовал, как дрожь от магики пробежала по телу. Перья стрелы затрепетали, и Септимус вдруг ощутил, как отрывается от земли и поднимается все выше и выше, на высоту Главной арки. Зажав стрелу двумя пальцами, он указал ею на Дворец, потом раскинул руки, словно крылья, как делал Альтер, – и полетел.

Он пронесся над Путем Волшебника, низко и быстро, как любил Альтер, пролетел над Дворцовыми воротами, а потом взмыл над крышей Дворца, как часто делал в своих снах. Он увидел, как внизу Дженна и ее отец, облокотившись на зубчатую стену, негромко разговаривают. Септимус не знал, стоит ли их прерывать, но ему до смерти хотелось удивить Дженну и показать, как здорово он теперь летает. Мальчик повис на мгновение, дожидаясь, когда Мило сделает паузу в своем рассказе… И тут что-то привлекло его внимание.