Элис открыла глаза и выдохнула.

– Все-таки плохо, что пришлось остановиться именно здесь, – прошипела она. – Ты знаешь, что это за место?

– Что?

– Кладбище! Там торчит один из этих домиков, где людей хоронят.

– Мавзóлеум, – сказал Малкольм, который мельком видел слово в книжке, но не знал, как его правильно читать, и на всякий случай срифмовал с линолеумом.

– Это оно так называется? Все равно гадость.

– Мне тоже не слишком нравится, но это был единственный вариант. Нужно просто пересидеть дождь в каноэ и отчалить, как только будет можно.

Дождь, однако, неутомимо молотил по тенту. Если путешественников не прельщала перспектива промокнуть насквозь и замерзнуть, лучше было пока что оставаться здесь.

– И как мы тогда будем ее кормить? – сварливо спросила Элис. – Я уж не говорю о том, чтобы мыть. Костер будешь в лодке разводить?

– Придется вымыть ее холодной водой…

– Не глупи. Этого делать нельзя. В любом случае ей нужна горячая бутылочка.

– Да в чем дело-то? Из-за чего ты злишься-то?

– Из-за всего. А ты чего хотел?

Он пожал плечами. Со всем точно ничего не поделаешь. Препираться с ней Малкольму не хотелось, а хотелось, чтобы прожектор уплыл подальше и никогда больше не возвращался. Еще хотелось поговорить про подземный сад и обсудить, что он может значить. Он хотел рассказать Элис, что увидал за туманом на другом берегу реки, а еще про ведьму и диких собак – и про то, что они означают. Хотел поговорить про тень, что следила за ними, и прийти к выводу, что это пустяки, и посмеяться над ней вдвоем. И чтобы Элис восхитилась, как он мастерски заделал трещину в корпусе… И чтобы она снова назвала его Мал. И чтобы Лира была чиста, сыта и согрета. Но ничего этого все равно не будет.

А дождь с каждой минутой молотил по тенту все сильнее. Грохот стоял такой, что Малкольм даже не заметил, что Лира плачет, пока Элис не наклонилась и не взяла ее на руки. Сколько бы она на него ни сердилась, с Лирой она очень терпелива, подумал Малкольм.

Может, под деревьями найдется немного сухого хвороста? Если пойти сейчас, можно будет натащить его в лодку, пока он совсем не промок. И дождь ведь тоже когда-нибудь кончится.

Правда, пока им достался лишь новый удар грома – но уже дальше, а вскоре дождь действительно утратил прежнюю ярость. Потом он и вовсе стих, и вот уже по тенту мерно стучали только капли, падающие с мокрых ветвей.

Малкольм приподнял край полога и выглянул наружу. Все кругом истекало влагой, а воздух напоминал мокрую губку и остро пах буйной зеленью, гнилью и кишащей червями землей. Земля, вода, воздух – а им сейчас так нужен огонь!