Через миг тишины Фала посмотрела на меня, и, не пытаясь разобраться в мыслях, я поспешил поднять кружку, не хотел, чтобы у нее возникли подозрения из-за моих колебаний. Чай внутри пах знакомо, как вечнозеленые склоны Сильвервуда после дождя.

«Что у тебя есть?» — спросила мама в моей голове.

Фала села за стол, следя за мной. Она была тут. И я был тут. Она опасалась меня. А у меня была полная кружка, но не было настоящих ответов.

«Начни с этого», — сказала мама.

— О, я уже пробовал лёзу, — сказал я, наклонив кружку ко рту.

— Хорошо, — сказала Фала.

Я опустил кружку и вытер рот ладонью.

Повисло молчание, а потом она резко склонилась и постучала по сочинению Тамзин, еще лежащему на ее столе. При этом я увидел, как ее си-ок выглянул из-под края черного рукава, первый браслет обычного жителя, какой я видел. Я спрашивал, почему на нем было так много красок. Она объяснила, что у нее не было семьи, чтобы передать бусины.

Она объясняла, что ее работа всегда была на первом месте.

— Знаете, почему этот памфлет так опасен? — спросила она.

Я покачал головой. Запах хвои поднимался от чуть теплой кружки. Запах был знакомым, но напоминал дом в горах меньше, чем я думал. И это была не лёза. Я знал, как пахли лиственница и береза. Этот запах был резче и сильнее. Почему я его знал?

— Нет, — сказала Фала. — Вы чужак. Вы не должны знать. Позвольте объяснить. Этот памфлет — как потянуть нить, которая держит гобелен целым. Это начало разрушения.

«Важное и срочное», — сказала мама.

Я слабо повернул голову и посмотрел на стеклянную дверь, которую она заперла, потом на другой конец комнаты, где дождь стучал по окнам. Там тоже была ручка, наверное, снаружи была площадка. Я не знал, было ли там заперто. Я пригляделся.

«По одной проблеме за раз», — говорила мама.

Фала заметила мой взгляд. Она проверила дальнюю дверь. Кружка накренилась в моей ладони, и когда Фала оглянулась, я поспешил поднести ее к губам.

— Как чай? — спросила она.

— Необычный, — ответил я. Я показал ей полупустую кружку, шаркнул влажными сапогами по полу.

— Вы поступили смело, Веран, написав первое письмо принцу Яно в прошлом году. Вы потянули за первую нить.

— Тамзин уже стала тянуть, — сказал я.