— Стой! — закричала она, взмахнула рукой, глаза были огромными, но я не бежала к ней. Она была загнана в угол и без оружия, я разберусь с ней через миг. Сначала я бросилась к Верану. Мои сапоги ехали по осколкам, и я рухнула на колено у его ног. Я затрясла его за ногу.

— Веран!

Он не застонал, не пошевелился.

— Огонь и дым, Веран, нет…

— Фа! — взревела Тамзин, пробираясь в комнату за мной. А потом она закричала, хоть и не смогла выговорить «л» моего имени. — Ларк!

Я успела поднять голову, увидела, как Фала бросила бумаги в огонь. Они рухнули на дымящуюся решетку, и сапоги Верана дернулись. Как снаряд из арбалета, он вскочил с пола и прыгнул на нее, поймал ее колени. Перочинный нож летал в воздухе — я не могла понять, чей он был, но это было не важно. Он упал на пол и укатился под стол. Фала охнула, пошатнулась. Ее голова ударилась об стену, и она рухнула на пол. Веран слез с нее, запутался между ее телом и дальними окнами.

— Письма! — закричал Веран, указывая на камин. — Ларк, забери письма!

Я прыгнула к дымящейся решетке, подцепила рукоятью меча горящую кучу, вытащила их вместе со следом из сияющих углей. Несколько нижних стали пеплом, но два верхних обгорели только по краям. Я стала топтать огоньки на них, когда три вопля заполнили небольшое пространство в хаосе стульев, стекла, дыма и тел. Фала встала, шатаясь от удара по голове, наступила на ладонь Верана и поспешила к дальним окнам.

Я поздно увидела там ручку. Дверь открылась, и Фала выбежала под дождь.

Но Тамзин не медлила. Она с ревом промчалась мимо стола и мимо нас в темную ночь. Ирена все еще стояла за разбитой дверью, охнула и повернулась. Она без объяснений убежала по лестнице, пропала из виду.

Я уперлась ногами, чтобы встать, но Веран снова вскрикнул:

— Ларк… письма!

Угли все еще хотели забрать себе бумагу, и я поспешила потушить последние огоньки. Когда я потушила угли шляпой, осталось два почти целых письма, на них было видно строки, знакомую подпись Тамзин с летучей мышью, которую она спрятала в М своей фамилии, чтобы привести нас к ее темнице в Утциборе.

Наступило молчание. В воздухе воняло дымом и кровью. Стекло двигалось под моими коленями, и я ощутила теперь, как осколки впивались. За открытой дверью постоянно шипел дождь. Я вдохнула, казалось, впервые за пять минут, ребра обожгло. Я перевела взгляд от писем на Верана, он прислонился к стене, прижимая ладонь к груди. Он глядел на меня, грудь быстро вздымалась и опадала.

— Ларк, — прошептал он.

Я выдохнула, но не смогла произнести его имя. Я проползла по полу в стекле, отодвинула тяжелый стул с дороги. Он сел, прислонился спиной к стене.