После того, как проводили ревизоров, барон, шеф и штабс-кэп заперлись в кабинете и долго обсуждали. Бодриков был под подозрением в шпионаже и всячески отнекивался, во всяком случае из-за двери один раз донесся очень громкий вопль: «Господи, помилуй! Вы что, всерьёз решили, что я иномирный агент?!». После этого вызвали Дашу с сердечными каплями, мол, его превосходительству дурно. «Но тут не дурно, тут хреново по полной программе», думалось Сашке.

Завершив допрос, Баранов свинтил в участок, где был намерен приглядываться к крысе. Он не сильно верил во всякое потустороннее, но версия с некой шишкой из полиции, которая, в самом деле шпион и вставляет палки в колёса, казалась весьма правдоподобной.

Шеф же сейчас, на ночь глядя, принялся инструктировать новых операторов, у одного из которых уже был хороший фонарь под глазом, оставленный в качестве двойки за пройденный материал одним из помощников Огнемилы. Он не церемонился и давал тумаки направо и налево. Старшим и над глядунами и над телефонистами поставили Ваньку. Шеф сказал, что только ему мог доверять полностью, так как знал его ещё студентом. Для глядунов задача была не сложная – если возникнет на «сиятельном зерцале» яркая точка, позвать Ивана и ткнуть пальцем в то место, где точка была. Для связистов, совершенно не умеющих читать, провода подвязали разноцветными шёлковыми лоскутами. Там само по себе не сложно: идёт звонок, поднимаешь трубку и кричишь: «У аппарата!». Скажут соединить с кем-то, перетыкаешь шнуры по цвету и крутишь ручку. Парни тупили по-страшному, но кулак гридня и упорство Ваньки играли свою роль. Не сложнее, чем чукчу обучить. А эти хоть и через слово, но понимают сказанное.

Сашка опять поглядел на худенького веснушчатого паренька с подрубленными под горшок соломенными волосами. Со своим могучим ростом Никитин на голову возвышался над этим полуросичем, как он сам для себя прозвал этих пришлых. Сам-то он себя уже считал почти местным, ну что с того, что недавно, зато свой.

– Тебя как звать-то?

– Имя? Меня кликают Третьяком. Меня матька есть родила третимо, – ответил парень, переодетый в солдатскую гимнастёрку вместе со всеми своими товарищами.

Вот чего-чего, а формы барон накупил за свой счёт много. Конезицу тоже отправляли переодеваться вместе с Ольгой Ивановной по магазинам готового платья и портным. Будут из неё польско-чешско-словенскую панночку делать для конспирации. Женщины задержались с примерками и вернулись затемно.

– Да уж, не заморачивались твои родители с именем, – буркнул Сашка.

– Мене по осени буде давати взросло имя. Отец строг яго наказ есть дал, ежи аз буде учил премудрости, буде дано имя Мирослав.