Я долго молчал. Пускай ещё не всё, но многое теперь сложилось в чёткую картинку вроде тех мозаик, что творил в столице господин Ломоносов.

– А что же Костя? – напомнил я о парне.

– А Костя говорит, что ему Виктория Евгеньевна дороже, чем счастье государства Российского. Потому что с государством ещё неизвестно, как обернётся, а она ему как мать. Родную-то матушку он уже и помнит слабо, а всю любовь сыновнюю на неё обратил. И потому должна она жить. И знает он способ, как сего добиться, чтобы и делу не повредить, и графиню в живых оставить.

– Что же за способ?

– Он не сказал, – признался Алёшка. – Но попросил помочь. Потому что сейчас, когда он в шестом ранге, ему попросту силы магической не хватит на то, что измыслил.

– Так в чём помочь-то? – Мне стало зябко, и не от царившей в погребе прохлады.

– Силой поделиться, как ещё?

– Да ведь сие невозможно, – удивился я. – Он Светлый, ты Тёмный, ему твою силу просто не впитать, как ни старайся. Это ж ему всё равно как царской водки выпить! Сгорит!

– А подумать, Андрей Галактионович? – снисходительно предложил Алёшка. – Напрямую-то да, не выйдет. А если через артефакт-накопитель? Он потом оттуда полученную силу попросту в другой артефакт перельёт и воспользуется, Сумрак вовсе и не тревожа. И такой накопитель у него с собой был. Похвастался, что сам изготовил. По виду – обычный стакан гранёный. Но если подержать его в руках и своей силой напитать, то невидимо будет она там плескаться. Невидимо для людей, конечно. Точь-в-точь как тот, что у графини в кабинете, только форма другая. У неё кусок мрамора, тут стеклянный стакан, а суть та же.

– И ты? – начал я.

– Ага! Согласился, вытянул из Сумрака силы, сколько вышло, заполнил стакан по горлышко. Костя аж просиял весь. А то ведь чуть не плакал, глаза мокрые были.

– Значит, Врата ты сегодня творил, будучи обессиленным? – присвистнул я. – Как же тебе удалось?

– Так там же силы особой и не нужно, – поразился Алёшка моему невежеству. – Главное – точность наводки.

Я промолчал. Всё это следовало хорошенько обдумать, а для начала действительно поспать, и лучше бы никаких снов. Ибо то, что уже было – слишком больно.

Глава 7

Глава 7

Звёзды напоминали ягоды. Алела в чёрном небе земляника, посверкивала жёлтым морошка, белела брусника – знать, не набрала ещё спелости, голубика синела яркими капельками, мутно поблескивала едва различимая черника. А вот раскинувшийся в полнеба Млечный Путь ничуть не походил на разлитое молоко – скорее был он полевой дорогой, по которой двадцать лет назад водила меня на прогулку в лес нянюшка Феклуша.