– Судьба, – наконец отозвался он. – Есть перевод и точнее, но на твоем языке это значит – судьба.
Седэн кивнул, набрал в грудь воздуха, ухватил меч за рукоять и поднял с каменного ложа.
И завопил.
Боль пронзила все тело: юноша хотел бросить меч, но пальцы на рукояти свело судорогой. По щекам покатились слезы – мука накрывала его волна за волной.
Когда казалось уже, что большего он не вынесет, все прошло.
Седэн лежал на каменном полу – к счастью, не попав ни в один из лавовых ручейков, – и все еще сжимал меч. Ахнув, юноша отбросил его. Сталь зазвенела на теплом камне. На левой руке его светился знак – незнакомый и угасавший на глазах. Но не волк, другой зверь. Быть может, медведь?
Гарадис по-прежнему стоял в углу, и взгляд его был довольным.
Кое-как поднявшись на ноги, Седэн обрушился на него.
– Ты что делаешь? – рявкнул он. – Сказал, что нет ловушек!
– Я сказал, что нет защиты, которая могла бы тебе повредить, – поправил страж.
– А это, во имя судеб, что было? – едко осведомился Седэн.
– Печать, – ответствовал Гарадис. – Окончательное скрепление договора между моим народом и Андрелом. Литы охраняют Ликаниус, пока ее не возьмет прошедший испытания. В обмен тот, кто возьмет ее, должен освободить нас. Ты теперь связан тем самым договором, от которого столько веков пытался уклониться. – Страж вздохнул, и этот вздох тоже выражал довольство. – Ты, верно, совсем отчаялся.
Седэн озабоченно разглядывал свою руку.
– От чего вас освобождать?
– Отсюда, Тал’камар, – ответил, склонившись к нему, Гарадис. – От
Седэн ответил ему пустым взглядом.
– Но… Я же ничего в этом не понимаю. Ничего не выйдет.
– Однако ты дал согласие, – голубые глаза Гарадиса пожирали Седэна. – У тебя есть год и день. Если договор не будет исполнен, Ликаниус вынудит тебя вернуться к нам. Она перейдет во владение литов, и мы поступим с ней, как сочтем нужным. А когда она окажется в нашей власти, мы сочтем нужным использовать ее по назначению.
Седэн побледнел, расслышав в последних словах угрозу.