– Белозуба отступник уже улестил. Хватит слов! Ныне по делам будем рассуживать, а дело его – вон, тело стынущее!

О плечо Ознобиши разбился ком снега, тайное воинство с угрозой качнулось вперёд.

– Эрелису в столице служил, царевичу шегардайскому. Белозуб его телохранителя когда-то в плен взял. С того злоба.

– Отмстил, значит, за царского рынду!

– Так Белозуб путы снял? Вьялец вроде баял, сам развязался…

– Из поруба не улызгнёт?

– Жилы подрезать, чтобы смирно сидел.

– Умел ножом угощать, сам пусть отведает.

– Чтобы запинался пореже, учителю отвечая!

– А то пусть бы в самом деле слово сказал? – снова буркнул Лыкаш.

Его не услышали. Кровожадные голоса отчётливо преобладали.

– Надо уже в поруб спускать, как велено, – тревожно проговорил Беримёд. – Сейчас вздумают прямо тут разорвать, и поди останови их, а за учителем пока добежим!

– Надо, – согласился Лихарь. – Сам западню постережёшь, друже? Боюсь, до утра чего не удумали бы. За пленника я разок у столба уже отстоял…

Беримёд кивнул было – но движения не завершил. Он смотрел за спину Лыкашу. В ту сторону постепенно обращались все взгляды, выкрики умолкали. Державец оглянулся. Через двор, заметно прихрамывая, к ним шёл отчаянно зевающий Ворон.

Лыкаш успел мысленно попенять дикомыту: почему только сейчас?.. Успел вообразить три возможных исхода и трижды пожалеть о своём преступлении. Успел метнуть взгляд на Лихаря. Заметил жгучую досаду, мгновенный расчёт… стремительно принятое решение.

– Иди сюда! – почти весело окликнул Ворона стень. – Мы тут совет держим! Думу думаем, как Белозубова убийцу до утра в порубе уберечь!

– Кого?..

Лыкаш первым шагнул прочь, остальные тоже подались в стороны.

Ворон подавился очередным зевком.