– Ну вас, – отмахнулся Ворон, и Лыкаш вспомнил: про Ознобишу он последние годы заговаривал всё реже. – Спать пойду.

«А я его… поперёк приказа… зря страху набрался…»

– Казнь не проспи, – сказал Лихарь.

Шагала обрадовался, вытащил нож, закрутил в пальцах. Не таким вихрем, как получалось у старших, но посмотреть было на что.

– Батюшка стень! Ну хоть перст отсечь дай?..

Лихарь ответил, поглядывая на Ворона:

– О том учителя завтра проси. Может, позволит. Если опять дикомыту всю честь не отдаст.

– А я бы ныне позволил, – сказал Беримёд. – Чтоб и для казни жив был, и на допросе правдив… и из поруба не вылез. Вы-то спать уйдёте, а мне тут стеречь!

Ворон досадливо махнул рукой. Двинулся назад к дому.

– Так я… Батюшка стень? – не унимался Шагала.

– Учителя надо спросить, – выдавил Лыкаш. – Сказал же, с ним завтра…

«Холодница… Космохвост… Ознобиша Инберну в ноги… сыскал ведь управу…»

– Учитель с орудниками затворился и встревать не велел, – бросил Лихарь небрежно. Он тоже вспомнил былое. Восемь лет назад старый товарищ Ветра смирил вчерашнего юнца, ещё хмельного славой первых орудий. Нынешний стень, хитрый, опытный, привыкший к власти, был молодому державцу не по зубам.

– Эй, дикомыт! Коли вышел, уж помоги! Ребята ножики точат, хотят убийцу казнить, а я не даю.

Ворон с насмешкой оглянулся. Сказывай, мол. Ты-то да без подмоги не совладаешь?

– Батюшка стень! – чувствуя возможность уступки, приплясывал Шагала.

– Видали радетеля! – осадил Беримёд. – Тебе волю дай, завтра некого допрашивать будет.

– А то и правда позволить? – задумался Лихарь. – Под присмотром небось всей шкуры не спустит. Давай, что ли, Шагала. Руки ему распутай да на край поруба положи…

Лыкаш понял наконец, куда гнул стень. Вот бы Ворон былого дружка бросился защищать! Вот бы после на одном с ним древе кровью истёк!..

И кажется, у него получалось.