– Жених подарил?
Надейка вдруг покраснела:
– Просто человек добрый… В болезни пожалел… ни разу не видев…
Злат всё косился в сумрак возле двери. Ему хотелось подзудить, испытать Ворона, он не знал как, злился и не мог показать злости.
– Ступай, славница.
Когда дверь закрылась, в створку через всю комнату полетела подушка.
– И вот с ним в Ямищи ехать! Я думал, нет наглей наших выскирегских мезонек, но этот!..
Улеш помалкивал, уставившись на доску для читимача. Он никогда не перечил Злату и вообще редко открывал рот. Он был на год моложе, а в волосах – полно седины. Злат перевёл дух:
– Твой ход…
Они довершали третий круг игры, когда снаружи донёсся звук, настороживший обоих. Негромкий, трепетный вздох, протяжный, бесконечно печальный…
– Мартхе говорил, башня воет, – прошептал Злат. – Наклонная. Когда с Кияна буря идёт.
Друзья прислушались. Зов повторился, долгий, тоскливый… вдруг взмыл, заворковал, зажурчал древней и простой колыбельной, известной множеству поколений андархов:
Внизу живота разбежались нити жутковатого холода. Злат быстро оглянулся на ближника. Улеш, белый как тесто, зажимал пальцами уши. Злат бессильно обнял друга. Заново ощутил себя щепкой в ручье, уносимой велением обстоятельств, волей гораздо более сильных людей… птахой с крылышками, укороченными от рождения. А он было разлетелся…
В снежном городке
В снежном городке
В нескольких верстах от крепости, на вольной поляне, у мораничей был устроен боевой городок. Чтобы крепить руку и глаз, разрубая снежных болванов. А промахнувшись мимо цели стрелой, не клеить новую взамен разбитой о камни.
– Ты первый из праведных потомков, кто приехал самолично взглянуть, как мы здесь славим Владычицу, – сказал Ветер.
«Я не царевич и не смею посягать на родство, – ещё при начале знакомства уведомил его Злат. – Ты слишком великодушен…» Ветер посмеялся. И продолжал вести себя так, будто в гости пожаловал сам Гайдияр. Восемнадцать лет домашнего ига дёргали за язык, но Злат не давал ему воли.