Злат понял: с подарками не ошиблись. У Лихаря был глаз на соразмерность и красоту. Стол украсился маленьким воинским святилищем. Два старинных меча. Острые, как шилья, кинжалы. Тонкая густая кольчуга – под кафтан вздеть на орудье. Позолота, переливы каменных граней, чудеса полузабытых письмён. Извитые листья да цветы, ан вглядишься – «Друга обтеки, врага оботни, всё зло отсеки»…

Ветер не усидел. Отложил свиток. Быстрым движением взял боевой нож, самый неказистый, в простой бирюзе. Осмотрел клинок, щёлкнул, послушал звон.

– Я думал, такой уклад уже и варить разучились… – Вернул в ножны, бросил поперёк всей любовно выложенной Лихарем красоты. – Рассказывай, Коршакович.

За пределами зеленца сегодня мело. Крыши Чёрной Пятери умывал дождь.

– Дорога мне суждена во исполнение слова, данного батюшкой. Владыке Хадугу донесли, что моего тестя…

– Это я знаю.

– Разбойные дикомыты убили, – с разгону договорил Злат.

Ворон, скромно сидевший на корточках у двери, поднял голову, отблеск пламени косо пронизал глаза, на миг заставив светиться.

– Это я знаю, – повторил Ветер. – Убитые давно погребены, твоя невеста присмотрена, разбойников след простыл. Почему владыка послал тебя под кров Правосудной?

– О моей судьбе решал Высший Круг, хотя я ничтожен. Было сочтено, что гибель Бакуни Дегтяря может оказаться не так очевидна, как утверждает донос.

Ветер прошёлся от стены к стене.

– Владыка явил воистину царскую проницательность… Что насторожило его?

«Говори лучше как есть», – отдался в ушах голос Мартхе.

– На самом деле, – сказал Злат, – владыка отдал суждение третьему праведному наследнику. Ибо государь Эрелис…

– Что насторожило его?

– Слова́ «взял под защиту». Праведный Эрелис нашёл, что такими слишком часто прикрывают нечистую совесть. – Злат подумал, добавил: – Это по его наставлению я приехал сюда.

Ветер долго молчал. Взял нож, только возвращённый Лихарем на самое подходящее место. Задумчиво повертел. Снова бросил как попало.

– Неисповедима смертным мудрость Владычицы… – пробормотал он наконец. – Воистину знает Правосудная, кого покарать, кого уберечь… – Опять надолго умолк. – Отдохни у нас, Коршакович. Потом я отправлю с тобой сына. Вот его. – Кивнул на Ворона. – Он сам дикомыт, небось лучше всех разведает, кто и что натворил.

Злат с новым чувством оглянулся на лыжника у двери.

Ветер улыбнулся краем рта, будто вспомнив давнюю шутку: