– Всё, что ли? – мрачно спросил Лигуй. – Весь страх?

– То не страх, батюшка, полстраха, – был ответ. – Выскочил я из лесу, опушкой иду… вдруг сзади как заревёт, как застонет: у-у! Я смотреть, а по снегу пёрышко катится… чёрное… А только что не было! И птица не пролетала! Отколь среди пустого места взялось?

Парни начали пятиться. Бабы, какие высунулись в двери, живо попрятались. Многим были памятны россказни маяков про торг в Шегардае. Про пятерушечника Богобоя, похабника Мораны… в одну ночь ставшего Богумилом, исступлённым мораничем.

Люди горазды забавлять себя страхами. Покуда эти страхи – чужие. Покуда не выскакивают из-под ног, не виснут на вороту!

Порейка понизил голос до шёпота:

– А ветер как затеял песню выть, ту самую, Ба… э-э… ну, песню нагальную. Сани белы лебеди, на дорогу выводи! Только тихо так, жалостно… Будто из-под земли!

У Лигуя померкло перед глазами. Чёрное, зелёное, кровавое вырастало из снега. Шло к нему. Тянуло мёртвые руки…

«В три шеи гнать злосчастье ходячее. Ещё не хватало, младшую за ненадобного! Чтобы всё добытое – меж пальцами водой утекло?..»

Порейка смекнул: зря взялся болтать. Поздно! Хозяин смотрел зверем, вчерашние дружки отступали, никто не хотел касаться его. Особенно те, с кем показывал пришлым людям подпоры в снегу, с кем вместе смотрел, как внизу смешно кувыркаются сани, люди, оботуры…

– Перо-то хоть на месте покинул? На погляд нам не подобрал?..

– В молодечную спать не приходи! С одеялом выкинем!

– Без приносов ворожейных обойдёмся…

Порей озирался, всплёскивал руками, как подбитая птаха:

– Я ж… Братцы! Я ж упредить!..

– Без упреждений хороши будем.

– За ворота ступай со всем, что в Кижах налипло!

Лигуй зябко передёрнул плечами. Зеленец в Ямищах был богат и желанен, но на грево не особенно щедр. Любой ветер напрочь сдувал туман, в одной рубахе среди двора долго не простоишь. Особенно после таких-то известий. От прикосновения ледяной руки нет заслона, кроме святого огня. Скорей светильники зажигать! Больше, ярче!.. Лигуй взбежал на крыльцо.

– Батюшка… – жалобно раздалось сзади.

Дверь бухнула, отсекла. Лигуй не оглянулся. Чего ради? Выгонят, значит быть по сему.

При виде грозного хозяина Удеса и дочки сразу вскочили. Молча стали смотреть, как он теплит Божью огнивенку.