– С учетом сложившихся обстоятельств он будет торжественно похоронен.

– Боюсь, у него остался невыполненным еще один долг перед королевством. Принесите сюда его тело.

Тансун почувствовал неладное. Император, больше не скрывая своего любопытства, прикрикнул на него и приказал быстро выполнять просьбу.

От бедняги осталось не так много. Нам принесли завернутые в маленькое одеяльце кучку костей и красные одежды, по которым удалось его опознать.

Я нарисовала руну Воскрешения, и придворные в панике бросились врассыпную, пытаясь как можно дальше укрыться от ожившего трупа. Император Шифан твердо стоял на ногах, хотя, судя по виду, был готов в любую минуту последовать за своими подданными. Единственный даанориец, оставшийся стоять, был сам Шаоюнь. Он со странной отчужденностью, характерной для всех воскрешенных, изучил свои руки и перевел взгляд на меня.

– Тебя потревожат ненадолго, – сообщила я ему. Шади повторила мертвому юноше мои слова на даанорийском, и тот в знак подтверждения склонил голову. – В обмороке принцессы Яншео виноват Баи?

– Там был чужеземец, – последовал мрачный ответ. – Одалиец. Он снял с груди принцессы странное красное сияние, и она упала. А потом его фигура замерцала и изменилась – я увидел слугу Баи.

– И где сейчас кулон?

Юноша медленно покачал головой.

– Принцесса больна. Мы желаем вылечить ее.

Он вновь покачал головой – на этот раз с необычным нежеланием.

– Шаоюнь, – теперь заговорил Шифан. Он имел власть над своими подданными даже после их смерти. Признав императора, молодой человек замер и почти инстинктивно начал опускаться на поскрипывающие колени. – В этом нет необходимости, – прервал его император. – Эта женщина говорит правду. Если тебе небезразлична принцесса Яншео, скажи нам, где кулон?

Губы Шаоюня дрогнули:

– Я выхватил его у него из рук, прежде чем он призвал бы еще больше мерзкой магии. Я побежал, за мной погнались. А после… кулон заполнил меня.

– Что это значит? – спросила я у Шади, решив, что при переводе мог исказиться смысл.

Но аша была озадачена не меньше меня.

– Я сама не понимаю.

– Кулон заполнил меня, – повторил Шаоюнь, – и слуга пришел в ярость. Он… захватил власть над моими мыслями, но я, как бы ни пытался, не мог сказать ему, что с ним сделал. Это последнее, что я помню перед тем, как меня накрыла боль. А потом – пустота.

– Все равно это бессмыслица какая-то, – пробормотала Зоя. – Куда делось стеклянное сердце?

Вперед вышел бледный Халад.