Вдали заурчал мотор. Я дернулась, вздохнула… и притихла. Яков не ушел, и вообще не глянул в сторону машины. Скоро мимо прошли трое. Я узнала только Курта. Не видела его месяц. Ужасно осунулся! Хромает, на трость даже не опирается – наваливается всем весом… А мне казалось, в городе тихо. Я газеты просматривала, нет ни словечка про стрельбу, погони и облавы.

– А кто… – хрипло ужаснулась я.

– Одержимые. Было три больших стычки и очень много мелких, с живками и бездарной швалью. – Яков усмехнулся. – Да, обходимся без тебя, и это тоже твоя заслуга. Если открыть флакон с первосортным мускусом, дополненным двумя каплями масла ишимской розы и тремя – бергамота, то Дымка обязательно явится за подношением. Его любимейший рецепт. И любимейшая игра: одержимые дэву занятнее, чем мыши – азартному коту.

– Тебя тоже ранили? Тебя неделю не было!

– На мне зарастает сразу. Ну, если что.

– Если – что?

Яков неопределенно повел бровью и стал глядеть в парк, прижавшись щекой к прутьям ограды. А я смотрела на него и думала: давным-давно, когда глупенькая Юна влюбилась в Яркута, она строила планы на целую жизнь вперед и боялась того, что еще не началось. Ну, что ее бросят через пять лет, через пятнадцать… Что ее не поймут, не оценят, не станут воспринимать всерьез. Что ей не дадут свободы высказываться и действовать. Трудно вспомнить, чего еще боялась та учительница рисования из провинциального пансиона, притворившегося столичным, ведь он почти в городе и почти престижен. Лёля права. Меня не «уносило» при взгляде на Яркута. Я без труда держала себя на коротком поводке, я была правильная и чопорная. А теперь, с Яковом, все гораздо хуже. Меня бы унесло, но выползок принимает меры.

Снова заурчал мотор – ближе, вплотную… затих. Яков зевнул и почесал переносицу. Шепотом пожаловался, что слегка простужен и не хочет чихать, но туман лезет в нос, щекочет. Вдобавок осень… а он не любит запах подгнившего палого листа.

Стали надвигаться шаги. Я разобрала незнакомый голос, и почти сразу услышала другой, знакомый. Яркут посмеивался, болтал без умолку и смысла. На него не похоже. Значит, есть причина.

– Смотри, пора. Решай, открываем или нет? – тихо велел Яков.

Я обернулась. Приближаются трое, Яркута узнаю по фигуре, юноша рядом с ним мне не знаком, а третий их спутник… За пятнадцать шагов лицо разобрать нельзя. Но прочее… как можно сомневаться? Он весь – солнечный! Решительно киваю, но сразу дергаюсь отменить свой поспешный знак: прежний Микаэле носил над головою облако бед, а нынешний светел, как южный полдень. Хотя – правильно, беды теперь целятся в юного князя Николо.