«Перекресток» был уже рядом. Йен спрыгнул из седла и пошел, держа коня в поводу. От долгого пребывания в седле болело колено. Опять. Приходилось прилагать усилия, чтобы не дать наблюдательному Паоло оснований для волнения. Малыш и так выведал: это старая рана, одна из трех глубоких, полученных наставником от наемников артели. Явная. А неявные болят куда злее. Хоронить тех, кого собрал в гнездо Локки – вот что страшнее своей смерти! За эти годы ушли многие. Хорошо хоть, Ворон жив. Он и малыш Снегирь, который мечтал стать мельником, как завещал отец – и добился своего. А вот Сыч, братья Бельчата, тихий грамотей Ужик…

– Комнат нет, – пробасил огромный трактирный вышибала.

Он вмиг приметил, что гости одеты небогато, что украшений у обоих нет. Что старший – лет сорока, с изрядной сединой, ловко прячущейся в светлом золоте волос – прихрамывает и выглядит бледным. Того и гляди, заведет разговор о милосердии… а после нахально напросится ночевать без оплаты.

Вышибала заранее выпятил челюсть и нагнал морщин на лоб. Оценил младшего путника и скривился: тощее дитя в дерюжном отребье! Взгляд вороватый, с прищуром. Может, и конь у него краденый? – эта идея проступала на лице вышибалы все отчётливее.