Скатис ухмыльнулся:

– Ну же. Ты же знаешь, что пощады и спасения не будет. Только порабощение.

Только порабощение. Только порабощение.

Это затопило Сарай эмоциями всех, кого оставляли позади, каждого члена семьи или любимого человека, ребенка или лучшего друга, которому ничего не оставалось, кроме как смотреть, как дорогого им человека забирают в цитадель. Разалас встал на дыбы, его огромные когтистые лапы с грохотом приземлились на подоконник, превращая его в щебень. Сарай и Лазло попятились, продолжая держаться друг за друга.

– Ты его не получишь! – взвизгнула девушка.

– Не волнуйся, дитя, – сказал Скатис, обращая на нее ледяной взгляд своих глаз. – Я забираю его для тебя.

Она яростно затрясла головой при мысли, что нечто столь кошмарное могло делаться ради нее – как Изагол когда-то забрала для себя Эрил-Фейна, так и Скатис заберет Лазло для нее. С другой стороны… эта идея, ее парадоксальность – что Скатис заберет у нее Лазло, чтобы отдать ей, вновь разделила Сарай надвое – одна в цитадели, одна в этой комнате – и прочертила границу между сном и реальностью, затерявшуюся в страхе. Это просто сон, и покуда она это понимает, сила в ее руках.

Весь страх смыло потоком, как пыль во время ливня. «Ты Муза ночных кошмаров, – сказала себе Сарай. – Ты их хозяйка, а не рабыня».

Тогда она взмахнула рукой, не продумав точную атаку, а – как в случае с махалатом – позволив внутреннему голосу принять решение за нее.

Судя по всему, он решил, что Скатис уже мертв.

На глазах у Сарай и Лазло бог вздрогнул, его глаза округлились от потрясения, когда грудь внезапно пронзил хрештек. Его кровь была алой – такой же, как краска на настенном рисунке, изображавшем, как вдруг понял Лазло, точно такую же смерть Скатиса: заколотого со спины, меч вышел прямо между двух сердец. На губах выступили красные пузырьки, и в мгновение ока бог умер. В мгновение ока. Это не было естественным отображением его гибели, а четким напоминанием: ты мертв, таким и оставайся, оставь нас в покое. Чудище Разалас замерло на месте – мезартиум умирал вместе с господином, – в то время как на его спине лорд Мезартима рухнул, начал увядать, сдуваться, пока не осталось ничего, кроме бескровной, бездуховной шелухи голубой плоти, которую с ужасающим воплем, во вспышке тающей белизны, унесла огромная птица Привидение, возникшая из ниоткуда и исчезнувшая тем же образом.

В комнате стало тихо, не считая звуков учащенного дыхания. Кошмар закончился, и Лазло с Сарай вцепились друг в друга, глядя в лицо Разаласу, застывшему с искаженной гримасой. Его гигантские лапы все еще упирались в подоконник, когти вошли в камень. Лазло протянул дрожащую руку и задернул занавески. Вторая рука осталась во власти Сарай. Она все еще держалась за юношу, обхватив его обеими ладонями, словно намерилась упереться пятками в пол и тянуть его из хватки Скатиса. Но она сделала нечто получше. Сарай одолела бога монстров. Лазло был уверен, что никак не повлиял на исход событий.