Лазло более чем готов, чтобы его обыденность снова прервалась.

– Который час? – поинтересовался он у Рузы, сердито косясь на небо. В тех местах, где оно показывалось вокруг контура цитадели, оно выглядело чертовски ярким и голубым. Лазло никогда еще так не злился на небо. Даже нескончаемые дни при пересечении Эльмуталет заканчивались быстрее, чем этот.

– Я что, похож на часы?! – огрызнулся воин. – У меня круглое лицо? На нем написаны цифры?

– Если бы твое лицо было часами, – рассудительно протянул Лазло, – я бы не спрашивал тебя о времени. Достаточно было бы просто на тебя посмотреть.

– Справедливо, – признал Руза.

Это был самый обычный день, только длился он в десять раз дольше, чем должен. Солзерин и Озвин сделали как их просили и придумали надежную причину для задержки второго полета. Никто в них не сомневался. Жители Плача даже обрадовались, а фаранджи просто были слишком заняты.

Тион Ниро не единственный, кто не жалел сил – хоть и единственный, кто не жалел еще и своей жизненной сущности. Все они с головой погрузились в дела и лезли из кожи вон, чтобы преуспеть раньше других. Вернее, все они лезли из кожи вон, чтобы преуспеть, и с головой погрузились в дела – все, кроме Дрейва: но, если быть честным, это не его вина. Он бы с радостью что-нибудь подорвал, но всем, включая его самого, было ясно, что его порох – крайняя мера.

Когда все другое не сработает, тогда они прибегнут к взрывам.

Это его не утешало.

– Как я могу выиграть награду, если мне ничего не позволено делать? – негодуя, спрашивал Дрейв у Лазло тем днем, подкараулив его у тизерканского поста охраны, где тот остановился поговорить с Рузой, Царой и другими воинами.

Лазло остался равнодушным. Дрейв получал компенсацию за свое время, как и все остальные. Что касается награды – личное богатство подрывника не стояло на первом месте в списке его приоритетов.

– Даже не знаю, – ответил Лазло. – Может, придумаешь решение проблемы, не связанное с разрушениями?

Дрейв фыркнул:

– Не связанное с разрушениями? С тем же успехом я мог бы попросить тебя не быть болтливым мандражистом.

Брови Лазло полезли наверх:

– Мандражистом?

– Полистай словарь! – рявкнул Дрейв.

Юноша повернулся к Рузе.

– А ты считаешь меня мандражистом? – спросил он таким голосом, каким маленькие девочки интересуются, идет ли им это платье.

– Я не знаю, что это значит.