Что он вообще знает о волнении? Да я живу как на вулкане!

Между прочим, из-за него! Позаботится он. Пусть сам о себе заботится!

— А если я хочу волноваться? — поинтересовалась, вздернув подбородок. — Волноваться о себе. О тебе. Ты не можешь мне этого запретить.

Поняла, что сказала, когда увидела изумление на лице артанца. В одну секунду он схватил меня в охапку и перетащил к себе на колени. Кровь быстрее побежала по венам, прилила к лицу, а близость Кейна обожгла сильнее пламени в камине.

— Отпусти. — Я уперлась ладонями в грудь мужчины, не отталкивая его, но и не позволяя притянуть себя ближе.

— Не могу, — серьезно ответил Кейн. — Не могу и не хочу.

В подтверждение его слов сильные руки с нажимом прошлись по спине, лаская через тонкую ткань платья.

— Я не вещь, что бы ты ни думал. — Это прозвучало приглушенно, потому что от его близости мое дыхание сбилось. — У меня есть чувства, Кейн.

— Я не считаю тебя вещью, — нахмурился он.

— Но и не считаешься с моими чувствами.

Я сжала губы: не хотелось начинать все по новой.

Мы никогда не сможем доверять друг другу. Потому что он все решает за меня, а я… У меня слишком много тайн, которыми очень хочется поделиться, но нельзя.

— Ошибаешься, мятежница, — хрипло произнес Кейн, почти касаясь губами моих губ, согревая их дыханием. — Мне очень важны твои чувства.

Сердце зашлось в груди: не то от слов, не то от этих самых чувств, которые я испытывала рядом с ним, глядя ему в глаза, скользя пальцами по груди и плечам, наслаждаясь объятиями.

— Доверься мне, Амелия. Ты можешь рассказать мне обо всем.

Довериться ему? Это все, чего я хотела.

Довериться, чтобы между нами не осталось преград. Для этого всего лишь нужно было сделать первый шаг, признаться в том, что чувствую и что во мне бьется новая жизнь. Вот только одна правда потянет за собой другую.

Невозможность рассказать жгла раскаленными углями, поэтому я поцеловала Кейна.

У поцелуя был горько-сладкий привкус, как у моей правды-лжи. Но он не помешал огню, захватившему меня целиком. Когда-то я считала Кейна холодным, ледяным, сейчас он был единственным пламенем, к которому я стремилась, тепло которого могло меня согреть. И я целовала, чтобы не начать говорить.

Перехватило дыхание, когда ладони артанца скользнули по моим плечам, пробуждая только одно желание — стать ближе. По телу бежали искорки, а в голове мелькнула мысль: это не навредит ребенку? Но сегодня Кейн был нежен, и я отпустила себя, отдаваясь на волю его ласк, позволила увлечь себя на скамью и наслаждаться минутами счастья.