Мальчик молча встал у самого темного края стола.

— Итак? — спросил я.

— Я ждал, что вы сядете, сэр.

Я почувствовал раздражение. Затем сел, посмотрел на него и выбрал тон Чейда, тихо приказав ему:

— Докладывай.

Он облизнул губы.

— Лорд Чейд сказал мне, что я должен делать все, что в моих силах, чтобы поддерживать вашего друга. Я должен был дать все, что ему понадобится. И мне сказали, что он подтвердил это распоряжение из Ивового леса, переданное через Скилл. Любое желание, которое он выразит, я должен был выполнить так хорошо, как только мог. Но, сэр, не только приказ учителя заставил меня сделать то, что я сделал. Я сделал это для человека… я даже не знаю точно, как его зовут! Но он ласково разговаривал со мной, даже поначалу, когда я боялся его. Даже когда я продолжал бояться и мне было тошно видеть его таким, если уж честно!

А привыкнув, он начал разговаривать со мной. Словно он был переполнен словами, и они должны были вылиться! А его рассказы! Сначала я подумал, что он сочиняет все. Затем я взял свитки, написанные вами о тех временах, и там нашел все, что он рассказывал, почти слово в слово.

Он замолчал, а я не выдержал и охнул. Он читал записи, которые я оставил Чейду, о тайной истории войны с Красными кораблями, о том, как Дьютифул был отвоеван у клики Древней крови, о ледяном драконе Айсфире, выпущенном из ледника на Аслевджале? О падении Бледной Женщины? Это удивило меня, я даже почувствовал себя как-то глупо. Конечно, он их читал. Почему я полагал, что Чейд попросил меня написать их и не станет использовать в обучении новичков? Разве я не читал свиток за свитком, написанные Верити, королем Шрюдом и даже моим отцом?

— Но, не в обиду вам, его рассказы были более захватывающими, чем ваши записи. Героические сказки, рассказанные самим героем. Не то, чтобы он не рассказывал о вашей роли во всем, что делал, но…

Я кивнул, подумав, много ли пришлось приукрасить Шуту в рассказах о наших подвигах, чтобы покорить воображение мальчика.

— Я стал лучше о нем заботиться, готовил еду, чистил его белье, менял повязки на ранах, если он позволял. Я думал, что он поправляется. Но когда он получил известие о том, что вы уехали в Ивовый лес, он стал совершенно другим. Он кричал и плакал. Говорил, что должен был пойти с вами, что только вы с ним можете защитить друг друга. Я никак не мог его успокоить. Он встал с постели и чуть не упал, потребовал, чтобы я нашел для него одежду и сапоги, и он тогда как-нибудь пойдет за вами. И я повиновался, но очень медленно, потому что знал, что это навредит ему. Стыдно сказать, но я принес ему чай со сладкими специями и молоком, в котором размешал снотворное. Он выпил и немного успокоился. Попросил поджаренный сыр, хлеб и, кажется, немного соленых огурцов и стакан белого вина.