Долгенич сам выскочил на крыльцо — заполошный, в подштанниках и исподней рубахе:

— Господине, случилось чего? — засуетился посадник.

— Случилось, Растей, случилось, — и безо всякого перехода Клесх сгреб мужика за бороду. — Мне тебя эдак через всю Радокшу проволочь, паскудника?

— Господине…

— Или думаешь Цитадель обмануть — дело благодарное?

Посадник выпучил глаза и затрясся:

— Не губи!

— Решил — я впусте трепал? Думал, ратоборцы только мечом махать приучены, а голова у них, чтобы шапку носить? Решил, неведомо мне, как ты податями житья люду не даешь? Мостовые мостить, тын обновлять… Деньги со всякого двора дерешь, а сам десятину отдал такую, что только прослезиться впору? Иль ты не слышал, как я старосту Сноведского милостями осыпал?

— Не губи… не губи, господине! Что хочешь сделаю…

Клесх за бороду втащил посадника в избу. Злоба кипела в нем и клокотала и теперь он решил не сдерживаться: