Наконец, оставаясь на высоте в десяток локтей над долиной, Ярнульф увидел за пригорком ноги раненого норна. Он мог бы продолжать обходить его по дуге, но ветер изменил направление, и несколько долгих мгновений, когда его запах доберется до врага, он станет уязвим; и тогда все будет зависеть от того, кто сделает более удачный выстрел. Ярнульфа не прельщала мысль об обмене стрелами даже с раненым воином хикеда’я, поэтому он приблизился к краю каменного карниза и спрыгнул на заснеженную землю под ним, рядом с норном.

Снег оказался более мягким и глубоким, чем Ярнульф ожидал; он рассчитывал, что после приземления сразу прыгнет вперед, но вместо этого погрузился в него по самые бедра. При помощи лука Ярнульф стал выбираться, но разведчик его услышал и повернулся, кровь испачкала его рот и подбородок, красное на белом, точно грубая маска. Ярнульф не мог позволить врагу поднять лук и бросился вперед, даже не попытавшись обнажить меч, вместо этого на бегу, скользя по неровным, покрытым снегом камням, вытащил длинный кинжал, чтобы атаковать врага.

На миг Ярнульфу показалось, что ему сопутствует успех: он ударил раненого хикеда’я плечом, и вражеский лук вместе со стрелой отлетели в сторону. Но воин прошел отличную подготовку и был очень быстрым – несмотря на полученную рану, он успел выхватить свой клинок.

Несколько долгих безмолвных мгновений они катались по снегу, сжимая друг друга в таких тесных объятиях, какие и не снились любовникам, пока Ярнульф не сумел вонзить кинжал врагу под ребра, рядом с раной от стрелы. Удар не убил норна сразу, но клинок вошел достаточно глубоко, и теперь смерть норна была лишь вопросом времени. Хватка хикеда’я стала слабеть. По мере того как он продолжал отражать удары Ярнульфа, его движения постепенно замедлялись и теряли силу. Наконец, когда кровь окрасила снег на несколько локтей вокруг, разведчик хикеда’я начал двигаться, словно во сне. Ярнульф перевернул его на спину и вогнал длинный тонкий клинок ему в глаз и мозг.

Некоторое время он мог лишь, задыхаясь, лежать на теле врага. Рукопашная схватка даже с раненым воином Ордена Жертвы была подобна борьбе с большим змеем, и сейчас все мышцы Ярнульфа дрожали от напряжения. Он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь наполнить легкие воздухом, и если бы не услышал шум между вдохом и выходом, то умер бы сразу.

Он успел лишь перекатиться в сторону, когда третий воин хикеда’я прыгнул к нему; выпад копья получился бы смертельным, но вместо этого вошел в безжизненное тело мертвого норна. В ярости на себя из-за ошибочного предположения – Ярнульф решил, что разведчиков в патруле всего двое, – он схватил копье, чтобы не допустить второго выпада. Хикеда’я отклонился назад, пытаясь его вырвать, что подарило Ярнульфу мгновение безопасности. Его противник был слишком далеко, чтобы поразить какой-нибудь жизненно важный орган, но Ярнульф сумел пронзить обутую в сапог ногу Жертвы. В тот миг, когда бледное существо ахнуло (но не закричало – хикеда’я способны контролировать даже острую боль), Ярнульф сумел дотянуться до лука мертвого разведчика, со всего размаха ударил врага по лицу, и лук сломался. Одетый в белое воин попытался защитить голову от нового выпада, но Ярнульф бросился на него, держа в каждой руке половинки сломанного лука, которые все еще связывала тетива.