– Можем отправляться в путь, – сказал Себастьяно.

Барт осторожно поднял Клариссу на руки. Она стиснула зубы от боли, но не издала ни звука.

– О чем ты только думала, – горько сказал он.

Она ничего ему не ответила, но они не отводили взглядов друг от друга, пока он нес ее к лодке.

Себастьяно, следом за ними двумя, вошел в красную гондолу и протянул мне руку, чтобы помочь. Хосе занял место на корме и вставил весло в уключину.

Тревизан сел в гондолу к Мариетте – они решили, что ее лодочник отвезет в город их обоих.

Красная гондола быстро тронулась с места. Хосе правил искусно и быстро. Всходило солнце. Его лучи отбрасывали на волнах волшебные блики, а ветер спутывал мои волосы, сдувая на лицо. Было еще холодно, но на этот раз я не мерзла, потому что меня обнимал Себастьяно.

* * *

Две недели до следующего поворота луны мы провели в доме Мариетты. Она отменила все праздники, не только потому, что хотела устроить себе отпуск, но и потому, что довольно сильно влюбилась в Тревизана. А он в нее. Я заметила, что между ними проскочила искра уже во время первой поездки в гондоле. До того дня они почти не знали друг друга, потому что Тревизан был не из тех людей, которые посещают дома куртизанок. Что касается отношений с женщинами, он вел одинокую жизнь, хотя обладал полной свободой после того, как овдовел два года назад. Очевидно, он долгое время был в трауре по своей жене. Но теперь он был готов влюбиться снова. Что и случилось мгновенно, как только он сел в одну гондолу с Мариеттой. Он ухаживал за ней по всем правилам, дарил ей маленькие подарки, приглашал ее поесть и говорил ей комплименты. Она явно витала в облаках весь день, а когда кто-то заводил речь о Тревизане, у нее тут же загорались глаза.

Я радовалась за них как никто другой, потому что это гарантировало, что она не станет искать близости не с тем человеком – с Себастьяно.

Который был верен только одной женщине, а именно – мне.

Я сходила по нему с ума, иначе и не скажешь. Мы не показывали наших чувств, хотя в этом и не было никакой проблемы: Мариетту ханжой не назовешь, и вряд ли она сказала бы хоть слово против, если бы мы с Себастьяно разделили постель.

И дело было не в том, что я этого не хотела, напротив. И с ним не могло бы быть иначе. Но мы оба отчетливо понимали возможные последствия. Методы предохранения в пятнадцатом веке были до смешного убогими, в этом я не раз убеждалась, еще когда работала в зелейной лавке Матильды. Кроме того, мы решили подождать. Но это не мешало нам каждый вечер подолгу обниматься у камина. Казалось, будто мы всегда были вместе.