Круммох-и-Фейл, стоявший в самом центре выстриженного круга рядом с огромным телом Наводящего Ужас, поднял длинную руку и указал наверх толстым пальцем.

— Девять Смертей! — воскликнул он. — Король Севера!

Логен в растерянности взглянул на него. Он задыхался, пытаясь что-то понять, чувствовал дрожь в ногах. Ярость ушла, не оставив ничего, кроме ужасной усталости. Только усталость и боль.

— Король Севера! — пронзительно закричал кто-то в глубине толпы.

— Нет! — хрипло возразил Логен, но его никто не слушал.

Все опьянели от крови и ярости, или обдумывали, как теперь себя вести, или были слишком напуганы, чтобы воспротивиться. Отовсюду послышались крики. Они полились тонким ручейком, потом превратились в реку, затем — в бурный поток, а Логену оставалось только смотреть на это, схватившись за окровавленный камень, и стараться не упасть.

— Девять Смертей! Король Севера!

Бледный Призрак опустился рядом с Логеном на одно колено. Пятна крови Бетода темнели на белом мехе его плаща. Он всегда лизал чей-нибудь зад, оказавшийся к нему ближе остальных, но он не был одинок. Все опустились на колени — и на стенах, и внизу на траве. Бойцы Ищейки и карлы Бетода. Воины, державшие щиты для Логена, и те, кто держал щиты для Наводящего Ужас. Возможно, Бетод преподал им урок. Возможно, они разучились быть собой, и им нужен тот, кто скажет, что делать.

— Нет, — прошептал Логен, но никто не услышал его бормотание.

Он не мог остановить это, как не мог опрокинуть небо на землю. Да, он думал, нужно платить за все, что ты сделал. Но порой плата оказывается не такой, какую ожидаешь.

— Девять Смертей! — закричал снова Круммох, рухнул на колени и воздел руки к небу. — Король Севера!

Большее благо

Большее благо

Комната представляла собой еще одну ярко освещенную камеру. Такие же белесые стены, замаранные коричневыми пятнами.

«Плесень, кровь или то и другое вместе».

Такой же потертый стол, такие же обшарпанные стулья.

«Сами по себе орудия пыток».

Такая же обжигающая боль в ступне, в ноге и в спине Глокты.

«Есть вещи, которые не меняются».

И такой же заключенный, с тем же самым холщовым мешком на голове.