– Как же я скучаю по Триш, – сказал Чет, и вид у него был совершенно несчастный. – Хотелось бы мне, чтобы она была здесь, и мы могли бы потанцевать.

Джесс вздрогнул, услышав, как Чет произносит вслух его собственные мысли, но тут заметил, с какой тоской Чет смотрит на танцующие пары – понять его было несложно.

– Твою ж мать, – продолжал Чет. – Богом клянусь, если я когда-нибудь выберусь из этой передряги, я ее больше подводить не буду. Зуб даю.

Джесс кивнул, сделал долгий глоток из своей кружки и с головой погрузился в мысли о том, что он сделает, если когда-нибудь освободится.

Тут вдруг перед ним вырос Крампус с гитарой в руке. Джесс сморгнул, будто проснувшись. Крампус протянул ему гитару.

– Давай, музыкант. Сыграй мне.

Джесс посмотрел не гитару так, будто она собиралась его укусить.

– Нет, только не это.

Крампус присел рядом.

– Я бы хотел услышать, как ты поешь.

– Нет, я же сказал тебе, что я с этим покончил.

– Джесс, во что ты веришь?

– Крампус, мы уже это обсуждали. Я сказал тебе, что не верю ни во что.

– Нет, ты сказал другое. Ты сказал, что не знаешь.

Джесс пожал плечами.

– Ну, я-то знаю, – сказал Крампус. – Ты веришь в музыку. Она у тебя в самом сердце.

– Нет, с музыкой я покончил.

– Никогда ты не сможешь покончить с музыкой. С тем же успехом можешь попытаться покончить с дыханием. В тот день, когда ты бросишь музыку, ты умрешь.

– Крампус, я ценю то, что ты пытаешься сделать, но ты, кажется, не понимаешь… У меня голова другим забита, и…

– Я знаю, Диллард. Мы о нем позаботимся.