Бывший флотоводец решился на опасный прием – шанс на провал велик, и все же воевода взял на себя ответственность.

– Разорвать строй! – рявкнул Соловей так громко, как только мог, и тут же сотники продублировали его приказ. Часть ратников не поняли, а может, и не услышали приказ, но это было уже не важно. Услышавшие разорвали сплошную стену щитов, и степняков затянуло в образовавшиеся прорехи. Теперь битва превратилась в беспорядочную свалку, что сразу увеличило количество потерь с обеих сторон. И все же бывший флотоводец не ошибся: его моряки чувствовали себя куда увереннее в таком хаотичном сражении, столь сильно напоминавшем схватки на палубах кораблей во время абордажа. Отступление остановилось, но за это пришлось заплатить дорогую цену. Когда идет бой стенка на стенку, потери невелики, потому как все закрыты щитами, и лишь редкие удары в уязвимые места достигают свои цели. Другое дело – беспорядочная свалка, тут раненых и убитых сразу становится много, и отличить своего от чужого можно лишь по шлему в виде оскаленной собачьей головы.

Соловей и сам бил булавой по этим отвратительным мордам, не зная жалости и пощады, а те, кто потерял после вторжения степняков свои семьи, – и вовсе были зловещими ангелами мести. Соловей огляделся: соседний туровский полк еще держал строй, а вот у переяславцев дела тоже шли неважно. Степняки проломили их порядки, и там тоже начиналась беспорядочная свалка. Кажется, в центре ситуация стабилизировалась, по крайней мере, подкрепления туда больше не прибывали. Проклятье, больше ничего не видать… Соловей ударил палицей подбежавшего псоглавца, но тот увернулся и нанес хлесткий боковой удар своей саблей. Кольчуга выдержала, и воевода сумел достать врага. Он кинулся сверху на упавшего противника, пытаясь нанести удар по голове. Степняк закрывался руками, но скоро он пропустил один из ударов и затих. Сзади в ногу вошло копье, вызвав резкую вспышку боли. Соловей махнул булавой назад вслепую, но лишь рассек воздух. По счастью, новых уколов не было: скорее всего, врага убил кто-то из буяновцев.

Воевода попытался встать, но боль в ноге не позволила это сделать. Соловей быстро осмотрел рану: мышца пробита насквозь, залечится, если он сумеет пережить этот бой. А схватка вокруг разворачивалась яростная, бывший моряк таких никогда раньше не видел. Самое большое сражение, которое может увидеть моряк, – абордаж, где участвуют максимум сотни две человек с обеих сторон вместе, да и то, когда становится ясно, чья берет, проигравшие сдаются. Здесь же кипела схватка не на жизнь, а на смерть, и его полк в несколько тысяч воинов был лишь маленькой частью одной большой сечи. Соловей лег на землю и пополз, между ногами дерущихся людей, куда-то в сторону тыла, если у этой битвы еще был тыл. Он свое отвоевал, теперь бы только выжить.