– Нет, это был короткий список. Я просто люблю повторять всё по несколько раз.

Резчик вздохнул, затем пожал плечами:

– Нам до побережья осталась где-то неделя пути. Я уже не уверен, что хорошая мысль была добираться по суше… хоть и по безлюдным землям. Всё время приходится экономить съестные припасы, и все мы от этого страдаем, кроме, может быть, тебя и Серожаба. И мы стали совсем перепуганные, прячемся от каждой тени, от всякого следа в пыли и от каждого постоялого двора. – Он покачал головой. – Никто за нами не гонится. Никто. Всем плевать, куда мы направляемся и зачем.

– А что, если ты ошибаешься? – спросила Скиллара.

Она намотала поводья на луку седла и принялась заново набивать трубку. Лошадь оступилась, так что её подбросило. Скиллара вздрогнула.

– Дам тебе совет, Резчик. Если когда-нибудь забеременеешь, на лошадях не стоит ездить.

– Постараюсь запомнить, – отозвался он. – Но ты права. Я могу ошибаться. Но думаю, что я прав. Мы не слишком-то быстро едем, так что, если бы охотники хотели, давно бы уже нас нагнали.

На это у Скиллары был очевидный ответ, но она оставила его при себе.

– Ты по сторонам смотрел, Резчик? По пути? Долгие недели в безлюдной пустоши?

– Только если нужда была, а что?

– Геборик избрал этот маршрут, но не случайно. Само собой, теперь тут пустошь, но не всегда так было. Я начала обращать внимание на знаки – и не только очевидные, вроде руин города, мимо которых мы проезжали. Мы едем по старым дорогам – дорогам, которые прежде были широкими, ровными, часто насыпными. Дороги, построенные цивилизацией, которой больше нет. Или вот, взгляни на тот участок. – Она указала рукой на юг. – Видишь неровность? Это борозды, старые, почти совсем выветренные, но когда свет удлиняется, можно различить. Когда-то это была распаханная, плодородная земля. И такое я замечаю уже не первую неделю, Резчик. Маршрут Геборика ведёт нас по костям мёртвой эпохи. Почему?

– А почему бы тебе его самого не спросить?

– Не хочу.

– Ну, раз уж он едет следом за нами, то, наверное, услышал твой вопрос, Скиллара.

– Не важно. Я тебя спросила.

– Да не знаю я, почему.

– А я знаю, – отозвалась она.

– Вот как. Ладно, так скажи, почему?

– Геборику нравятся кошмары. Вот почему.

Резчик посмотрел ей в глаза, а затем вывернулся в седле и взглянул на Геборика.