В тридцати шагах оттуда Скрипач, Геслер и Ураган смотрели на суматоху у выхода из переулка. Покушение на убийство, прерванное – с губительной жестокостью – какой-то женщиной – Геслер внезапно схватил Скрипача за руку.
– Эй, это же Хеллиан.
Потом они услышали, как она объявляет об аресте.
Как раз, когда издалека послышались вопли и люди стали разбегаться от набережной.
– Ну уж нет.
– Это точно, – сказал Геслер. – Ну что, Скрип, встретимся через колокол, так?
– Да. Пока.
Трое солдат почти сразу разошлись: Геслер и Ураган свернули на юг, на дорогу, которая должна была вывести их через реку по первому мосту, Скрипач пошёл дальше на запад, к сердцу Центрального квартала.
Они оставили позади дикие, безумные вопли с северной стороны набережных центрального порта; Скрипач уходил от них, но всё равно казалось, что эти вопли становятся ближе.
И там, в десяти шагах, маленькая лавочка, чуть больше узкой двери в стене под крошащимся навесом, на котором болтался полированный оловянный диск с вытравленным рисунком. Горящая мышь. Скрипач подошёл к двери, постучал. Дверь была крепче, чем казалась. Он постучал ещё, пока не услышал с другой стороны скрежет запоров. Дверь чуть приоткрылась. Слезящийся глаз мгновение изучал его, потом исчез.
Толчок – и дверь отворилась в глубину помещения.
Скрипач шагнул внутрь. Площадка, за ней лестница вверх. Хозяин уже был на полпути, таща за собой негнущуюся под кривым бедром ногу, его полночно-синий ночной халат развевался, будто шлейф имперского кортежа. В одной руке мужчина держал фонарь, которой мотался взад-вперёд, отбрасывая шальные тени. Сержант двинулся следом.