Тело помнило наш с крыльями прошлый полет – помнило слишком хорошо.

Я взмахнула руками, напоминая устройству, кто здесь решает, куда нам лететь. Конструкция вяло противилась моей воле, более привычная к языку кода, но мой персональный компьютер остался далеко, – и я надеялась, что смогу завершить полет сама.

Это было достаточно сложно. Ноги приходилось напрягать, держа на одной линии с корпусом, чтобы они не болтались безвольно и не кренили меня в противоположную сторону; ленты гибкого металла то и дело скрежетали, напоминая, что без программной поддержки они хлипки и не особо надежны; мышцы рук и спины почти сразу заболели, отвыкшие от статичной нагрузки, и даже рана, оставленная Таминой, принялась напоминать о себе, несмотря на все лекарства. Я была уверена, что сквозь слои медицинского геля и бинтов уже просочилась сукровица.

Прошла вечность, прежде чем я поняла, что мои взмахи руками, с трудом подгребающими потоки воздуха, на что-то влияют. Прежде чем я убедилась – крылья способны выдерживать мой вес даже по не скорректированным кодом законам физики. Прежде чем стало кристально ясно – я больше не падаю. Я лечу.

Я вышла в пике из своего устремленного вниз движения; спина при этом выгнулась так, что каждый позвонок с хрустом стал на место. Взмахнула крыльями еще раз, перенаправляя потоки воздуха, чтобы они запели, скользя между полос гибкого металла, и огляделась. Теперь я могла оглядываться и не думать о взаимодействии асфальта и своих костей.

Вид сверху завораживал. Строго говоря, в нем не было ничего необычного, но пока ты паришь в сотнях метров над землей, разглядывая рассыпавшийся под блестящими башнями высоток искусственный город, ты просто не думаешь, что в открывшемся виде нет ничего необычного. Не сравниваешь с этим свой прошлый пробный полет с двадцатиэтажного заброшенного дома на покрытом язвами взрывов теле восточной Европы. Не вспоминаешь стыкующиеся квадратики полей и лесов, которые десятки раз разглядывала из-за стекла транспортировщика. Это просто всегда так же ново, как и впервые.

Блестящие воды огибали убегающие вдаль острова, каменистые, нетронутые цивилизацией – ни агонизирующей человеческой, ни паразитирующей на ее останках ирриданской. Я летела над заливом, постоянно выравнивая курс, каждую секунду боясь, что крылья подведут меня и я сломаю шею, ударившись о водную гладь с такой высоты. И вместе с тем я упивалась ощущением того, насколько этот полет был настоящим. На какое-то мгновение я позволила свисту ветра в ушах заглушить во мне Сионну Вэль, рейнджера Четвертой, что должна завершить свою затянувшуюся миссию. Только на мгновение.