– Нет, с какой стати. – Я раздраженно повела плечами, даже не поняв, зачем ему говорить такую очевидную глупость. – Не мели чушь, никто не останется. Мы сейчас решим эту проблему и улетим отсюда все вместе.

Лиам фыркнул, отведя взгляд, и затем без слов всучил мне филиса. Инопланетное существо обвило тонкими мерзкими лапками мои запястья, и всполохи его металлических лепестков мгновенно выровнялись в соответствии с моим сердцебиением.

– Что это значит? – процедила я.

– Бедная принцесса. Ты все еще не поняла, что мир не вертится вокруг тебя, пытаясь выполнить твои желания. – Не убирая своей горькой, предательски подрагивающей улыбки, Лиам развел в стороны полы своей куртки.

Сердце пропустило удар.

Обломок шипа Равника торчал у него промеж ребер, острием уходя глубоко внутрь. Серая ткань пропиталась с этой стороны кровью – алый ореол вокруг костяного обломка медленно расползался по ткани.

Я подняла глаза на Лиама, вглядываясь в его бледное лицо, покрытое бисеринками пота. Он дышал часто и неглубоко, запавшие глаза немного слезились, а круги под глазами теперь были похожи на провалы.

Как я могла сразу этого не заметить…

Не найдя, что сказать, я опять посмотрела на обломок. Если его вытащить сейчас, оттуда хлынет море крови, и нам уже нечем будет ее остановить. А внутренние повреждения…

Что зацепил этот обломок? Селезенку? Тогда это не смертельно.

А если почку? Печень? Анатомические картинки заплясали перед глазами, не давая сосредоточиться на мыслях.

– Шип прошел насквозь и задел все, что только можно было задеть. Так что я использовал все оставшееся обезболивающее, уж прости, – сказал Лиам. Уголки губ дернулись в жалкой попытке поддержать уверенную улыбку.

Я судорожно выдохнула через стиснутые зубы. Происходящее казалось нелепицей. Как… как было возможно, чтобы Лиам, который спас мне жизнь, который пришел за мной в самое сердце терраполиса, – оказался в таком состоянии?

Это было нереально. Не по-настоящему.

– Лиам…

– Я удивлен не меньше, – лаконично подытожил он.

Выражение лица Лиама тяжелело с каждой секундой, и приклеенная улыбка медленно угасала. Его взгляд говорил о том, что он не простит мне, если я начну пытаться его «спасать» – с таким ранением у него очевидно не было шансов. Его взгляд говорил – «попробуй только пожалеть меня сейчас». А еще, несмотря на это, в нем читались острое желание жить, неверие в происходящее и болезненная обреченность. И я поверила – он действительно был обречен. И я бы протестовала когда-то, отрицала правду, пыталась найти решение, игнорируя то, что решения – нет. А сейчас не смела. Возможно, окажись я на месте Эрлин много месяцев назад, я бы тоже не смогла сделать выстрел милосердия. Я была ужасным напарником. Я была ужасным другом.