А потом пошел дождь.

Холодные, острые капли впивались в ткань серой униформы формы, стекали по водонепроницаемой поверхности куртки, пропитывали волосы, заставляя их мокрыми завитками липнуть к лицу. Я никогда не думала, что могу так радоваться дождю, и дело было не только в том, что он знаменовал, – в куполе появилась пробоина.

Я совершила усилие, переворачиваясь лицом вверх. Надо мной распахнулось небо – насыщенно синее и неожиданно яркое, словно нарисованное. Но оно и было таким – живым и глубоким, и насыщенный цвет наконец прорвался сквозь дымчатую пелену купола, постепенно сходящую и исчезающую. Однако разряды, периодически отплясывавшие на фоне чистой предсумеречной синевы, показывали, что пытаться вырваться за пределы установленных границ все еще опасно.

Вот почему терраполис казался мне настолько лишенным красок. С этим куполом ирриданцы просто оставили их за его пределами; и город словно преобразился теперь, заполучив их обратно. Отчасти. Полуостров с другой стороны все еще был накрыт защитным барьером.

В каких-то десяти метрах подо мной промчалась металлическая сфера. До меня это движение донеслось сначала резким быстрым звуком, а затем и потоком воздуха, подтолкнувшим меня, все еще находившуюся в нестабильном положении, вверх. Я справилась с дезориентацией быстро – тело выпрямилось, напряженное, как струна, руки заработали так, словно принадлежали роботу, а не человеку, – и перевернулась обратно.

Наполовину высунувшись из стремительно удаляющейся кабины летательного аппарата, мне махал Марко. Они двигались в направлении второй башни. Правильно. Купол следовало разрушить окончательно, отключив оставшийся генератор, – а затем улететь отсюда к чертовой матери на этой глупо выглядящей сфере.

Как предлагал Лиам.

Подгоняемая этой перспективой, я устремилась вперед, немного ускоряясь над золотистой рябью залива. Мне не давало покоя лишь одно: я не разглядела Лиама в пролетающей мимо кабине. Почему мне махал Марко, если логичнее было бы это сделать моему напарнику? Он… был ли он вообще там? Или остался в башне? Что, если Марко оказался не таким уж и верным союзником?

Последние минуты полета превратились в безумие под напором этих предательски навязчивых мыслей. Сфера, движущаяся молниеносно в сравнении со мной, уже скрылась из виду, и рассматривать в поисках ответов было нечего, поэтому тревога нарастала, с каждой секундой все сильнее стягивая толстый узел сомнений у меня в груди.

Когда я достигла последнего этажа второй башни, тело уже немело от напряжения. Подниматься вверх на этих крыльях было гораздо сложнее, чем просто удерживать себя от падения, и пару раз мне казалось, что мышцы спины разорвутся от нагрузки.