Мешок сняли. На сцене доигрывали последний акт. По бокам меня обступили Альсафи и Тирабелл. Рефаитка наклонилась ко мне:

– Где Арктур?

– Тубан и Ситула увели его в галерею.

– Мы разберемся с ними. – Альсафи отпустил мою руку. – Странница, ты должна задержать наследную правительницу.

Всегда знала, что Тирабелл – пособница стража, но чтобы Альсафи!.. С виду человеколюбия в нем кот наплакал. Впрочем, Арктур тоже мало походил на сочувствующего.

Бросив нож, надсмотрщик спешно покидал сцену; его костюм был сплошь в бутафорской крови. Крики о пощаде эхом отдавались под сводами «Гилдхолла». Эмиссары не скупились на аплодисменты, когда группа актеров в форме карательного отряда Сайена принялась травить умирающего короля, словно зайца. От бурных оваций звенело в ушах. Под неутихающий рев толпы на сцену поднялась Нашира.

– Дамы и господа, спасибо за внимание. Рада, что вы оценили наше маленькое представление, – объявила она, хотя радости в ее облике не наблюдалось. – Однако под конец мне бы хотелось продемонстрировать, как работает система правосудия в Шиоле Первом. Одна из наших подопечных проявила крайнюю степень непослушания и должна исчезнуть с лица земли, чтобы не причинить вреда обществу. Как и Кровавому Королю, ей не место среди добропорядочных невидцев. Номер двадцать пятьдесят девять сорок – закоренелая преступница. Родом она из Типперери, небольшого графства на юге Ирландии, родины мятежников.

Кэхил Белл неуютно заерзал на месте. Гости зашептались.

– По прибытии в Англию она вступила в лондонский Синдикат, а в ночь на седьмое марта лишила жизни двух соратников-ясновидцев, состоявших на службе у Сайена. Двое подземщиков пали жертвой расчетливого и жестокого убийства, и оба умерли в страшных мучениях. Той же ночью преступницу доставили в Первый Шиол. – Нашира стала прогуливаться по сцене. – Мы надеялись перевоспитать ее, научить контролировать свой дар. Так больно терять юных ясновидцев. И больно признавать, что наши попытки направить номер сорок на путь истинный не увенчались успехом. За наши труды она отплатила черной неблагодарностью и жестокостью. У нас не осталось выбора, как только передать ее на суд инквизитору.

Мой взгляд скользнул мимо Наширы, на середину сцены, где вместо привычной гильотины и виселицы стоял меч.

От его вида кровь стыла в жилах. То был не простой меч. Золотой клинок венчала черная рукоять. «Гнев инквизитора» – орудие, карающее политических отступников. Им казнили паранормальных шпионов, проникших в архонт. Я была дочерью выдающегося сайенского ученого, предательницей, затесавшейся в ряды порядочных людей.