* * *

А между тем, районный здравотдел был не в восторге от Боголюбова. Пасека, нежданно-негаданно расположившаяся в Горелом Бору, вызвала кривотолки в районном здравотделе – они там загудели не похуже растревоженного улья. Чудит Боголюбов, оригинальничает. Не с того конца работу начинает. Молодой, конечно, желторотый, пообтешется… Но пасека эта, как позднее выяснилось, не шла ни в какое сравнение с другими сумасбродствами молодого доктора.

Каково же было изумление в районном здравотделе, когда они узнали через полгода и через год: доктор – вместо того, чтобы лечить людей от беломанки – вместе со своими пациентами занимался… воскрешением беловодской сказки. Во всяком случае – серьёзно помогал. Строили какой-то «белый храм во ржи». Странный праздник для души устраивали: какую-то белую шляпу катали на больничной кляче вокруг сумасшедшего дома. Ходили все в косоворотках, русские песни хором пели по вечерам за самоваром на веранде – аж дубрава колется от громких сумасшедших голосов. А над воротами, говорят, доктор заставил завхоза укрепить плакат:

ВОЗРОЖДЕНИЕ РОДНОГО БЕЛОВОДЬЯ – ДОЛГ ВСЯКОГО НОРМАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА!

Покосные поляны развернули за Горелым Бором, ключ-траву какую-то искали по ночам, чтобы клады в земле распечатать при помощи этой травы. Ночевьё на сеновале обустроили – запахом сена лечились. Дерево Жизни какое-то взялись выращивать. Иконки малевать учились. Из больничных простыней нашили парусов и натянули их на мачты бригантины, которую построили недавно без единого гвоздя – одними топорами. Капитан у них какой-то объявился – Рожа Ветров – краснорожий дядька, строгий, но справедливый… И птица попугай у них, и птица посмеши сидели в клетках. И жар-птица там была, и птица Феникс.

– Да-а! – загоревали в районном здравотделе. – Много всяких дурдомов на свете, но этот… главдурдом! Черт знает что…

Слухи, искаженные и приумноженные сплетнями, уже давно докатились и до краевого здравотдела.

– Не везет нам с этим Горелым Бором, – вздохнули в городе. – Если и дальше так дело пойдет – снова замену подыскивать будем. Пастырь уподобился стаду своему! Может, его в Горелый Бор надо было отправить лечиться, а не других лечить?.. Впрочем, поедем с плановой проверкой, узнаем, а то и приврать мастера.

9

Сегодня – в железный шумный век урбанизации – особенно сильно ощущаешь незаменимую прелесть провинциальных старых городов. Ухо твоё здесь не глохнет от грохота техники, толпящейся на мостовых. В глазах не рябит потоком бесчисленного народа, пробивающего путь себе локтями и сердитым словом, бьющим больнее локтя. В таких городах много неба над крышами – вещь необходимая любому и каждому, чтобы душа окрылялась. В перспективе улиц разноцветные картины – поле, речка, косогоры, березняк… Мы выросли на всём на этом, взошли, как на дрожжах. Но давно это было, быльём поросло. Мы сейчас потеряли основу основ, потому-то сухарь-человек и не в диковинку нашему времени: дрожжи те, да выпечка другая.