– Прелестный бриллиант, – прошептал я, – я любил в тебе как невинность, так и порок. Ты даже не представляешь, как я вожделел тебя – как мужчина и как чудовище. Ты не знаешь, как я старался не поставить тебя под удар своего голода, когда почти не мог владеть собою.

– Прекрасно знаю, – возразила она. – Ты забыл ночь, когда пришел в мой дом обвинить меня во всех моих преступлениях? Забыл, как признался, что жаждешь моей крови? Естественно, с тех пор я не успела превратиться в чистую простушку из детской сказки.

– Может быть, и успела, красавица, – сказал я, – может быть, успела. Все прошло, не так ли? Мой мир. Его больше нет. Ни пиров, ни маскарадов, ни танцев, все прошло, а мои картины сгорели.

Она расплакалась.

– Нет, не плачь. Дай поплакать мне. Я сам во всем виноват. Потому что не убил того, кто питал ко мне ненависть. И они захватили в плен Амадео. Меня они подожгли, потому что я слишком силен для их планов, но они забрали Амадео!

– Прекрати, Мариус, ты бредишь, – опасливо сказала Бьянка. Она протянула руку и прикоснулась к моим скрытым перчаткой пальцам.

– Нет, мне нужно выговориться, дай мне хоть несколько минут. Его забрали, я слышал, как он умоляет объяснить, в чем дело... а мальчики, они и мальчиков похитили. Но зачем, зачем?

Я уставился на нее сквозь маску, не представляя, что она может увидеть, что понять, когда на нее взирает искусственное лицо, а ум ее взбудоражен. От запаха ее крови я чуть не лишился чувств, и мне думалось, что обаяние ее принадлежит иному миру.

– Почему они оставили тебе жизнь, Бьянка? Я не успел, не успел прийти вовремя!

– Твои ученики, им нужны твои ученики, – отвечала она, – их ловили в сети. Я видела сети. Они кричали и кричали без умолку, чтобы загнать их ко входу. Я им понадобилась только как приманка, а что мне оставалось делать, как бороться с ними? Только звать тебя на помощь. Я плохо поступила? Я зря осталась жива?

– Нет, не думай так. Нет! – Я протянул руку и как можно аккуратнее сжал ее пальцы. – Если мое пожатие слишком крепко, скажи.

– Вовсе нет, Мариус, – сказала она. – Ах, доверься же мне, как просил довериться меня.

Я покачал головой. Усилившаяся боль мешала мне говорить. Боль завладела телом и душой. Я не мог пережить то, что на меня обрушилось. Не мог пережить, что между мной и моим прошлым выросла стена.

– Мы останемся здесь вместе, вдвоем, – сказала она, – я уверена, что тебя придется долго лечить. Позволь служить твоей магии. Я уже говорила, что на все согласна.

– Но что ты об этом знаешь, Бьянка? Ты понимаешь, о чем говоришь?