Я выбрал совсем другое направление. Ферма Блэквуд – затерянный южный уголок, где все было таким приземленным, – привлекала меня гораздо больше.

Там я нашел успокоение. Душа моя ослабла. И причиной тому была моя схватка с Джулиеном, а его, можно не сомневаться, нигде в округе не было.

Я сложил письмо.

Разделся.

Аккуратно, как порядочный смертный, повесил одежду на плечики, надел ночную рубашку и вытащил из-под подушки «Крошку Нэлл». Я читал до тех пор, пока солнце не начало подкрадываться ко мне из-за горизонта. И тогда я погрузился в умиротворяющую пустоту.

Глава 31

Глава 31

Эта книга написана. Вы знаете об этом. И я знаю. В конце концов, что еще можно сказать? Так почему я продолжаю писать? Читайте – и все поймете.

Сколько прошло ночей? Не знаю. Я не очень хорошо считаю. Путаюсь в цифрах и годах. Но я чувствую время. Я ощущаю его, как ощущаю, выйдя из дома, вечерний воздух или корни дуба у себя под ногами.

Ничто не могло заставить меня покинуть ферму Блэквуд. Там я был в безопасности. Я даже на какое-то время отменил встречи со Стирлингом: просто не мог говорить о Талтосах, хотя эта тема, безусловно, была самой интересной для обсуждения. Но, понимаете, с ними была связана она – она была в самом центре этой истории…

И потому, когда я не читал «Крошку Нэлл» или «Дэвида Копперфильда», я гулял по землям Блэквудов, прохаживался вдоль болота, где судьба столкнула меня с Пэтси, или по небольшому кладбищу. А то, бывало, расхаживал по лужайкам, любуясь клумбами с цветами, за которыми продолжали ухаживать, хотя Попс, человек, который их посадил, умер.

У меня не было определенного маршрута, но я придерживался конкретного расписания. Обычно я выходил из дома за три часа до рассвета.

Если бы меня попросили назвать любимое место, я бы выбрал кладбище. Все эти безымянные могилы, и четыре дуба по периметру, и опасная близость болота…

С могилы, на которой Меррик возвела свой погребальный костер, стерли сажу. Никто никогда не узнает, какой огонь здесь полыхал. Опавшие листья регулярно сгребали, в маленькой готической часовенке со стрельчатыми арками, очень симпатичной, ежедневно подметали.

Дверей в часовне не было, окна были без стекол, а внутри стояла скамья, на которой можно было посидеть и поразмышлять.

Но часовня не была моим любимым местом.

Я любил сидеть под самым большим дубом, под тем, ветви которого ползли по земле вниз, к могилам, и тянулись к болоту.

Я шел туда, смотрел под ноги и ни о чем особенно не думал, разве что о том, что редко был так счастлив или так несчастен в своей жизни. Мне не нужна была кровь, но я хотел ее. Порой жажда крови была почти невыносимой. Особенно во время подобных прогулок. Мысленно я преследовал добычу, убивал. Я мечтал о порочной близости. Но в тот момент у меня просто не было сил на все это.