— Павел Семенович, — набрав воздуха, выпалила рыжая, — я вас не выпущу! Поставьте больного на место.

— Припаркуйте, — посоветовал Паша.

— Положите... — запуталась Варвара.

— Совсем типа? Жмуриком? — поразился радикальным идеям Паша. — Ну, вы беспредельщики, медицина... Я просто Носорог, а не Акелла двинутый.

Варвара фыркнула, зажала рот ладонью и все же рассмеялась. Бэль стукнула хвостом по полу и задышала всей пастью, глядя то на хозяйку, то на Пашу и радуясь, что все не враждуют, смеются. Милена поднялась, оттеснила Пашу и долго, пристально глядела в самые зрачки Варвары. Смех угас, девушка наморщила лоб и недоуменно тряхнула головой. Зевнула.

— Поосторожнее с этой... Бэль, — негромко посоветовала Милена. — Она пока что собака. Но если дать ей много власти, из тебя слепит такую суку, что и не вообразить. Вууд в ней, и это — не игрушка. Отдыхай.

Бэль зарычала.

— Так, — вскинулась почти заснувшая Варвара. — Я же сказала, здесь мой этаж и я отвечаю за больного... овоща. Имя так и не установили. Вы его знаете? Он вам что, родственник? Вечером приходили в регистратуру какие-то, фотографию показывали. Тоже искали пропавшего родственника. Я узнала, но промолчала. Бэль не понравились те люди.

— Родственники, — поколебавшись, согласилась Милена.

— Тогда вот что, — с нажимом сказала Варвара, хлопая себя по бедру и подзывая собаку. — Я иду с вами. Это мой больной. Я за него отвечаю. Понятно? Я должна убедиться, что все делается медицински грамотно.

— Еще надо осмотреть меня, — сразу согласился Паша. — Лады?

— Павел Семенович...

— Щас Кинг-Конга сделаю, — восхитился Паша. — Как отчество выговаривает, аж хочется припарковать и даже типа — положить. Генеральша! Геня!

Собака, прежде откликавшаяся на кличку Бэль, повернула голову и, чуть помедлив, стукнула по полу хвостом.

— Геня, прикрывай тылы, — приказал Носорог и толкнул каталку. — Варька, чо замерла, не статуя. Веди к лифтам. Типа ходу, да?

Варвара обреченно кивнула, признавая право незнакомого человека командовать и свою неспособность восстановить порядок на этаже. Шепнула: "Туда", — и повела похитителей "живого тела". Вууд в собачьей шкуре цокал когтями и шумно принюхивался, замыкая группу.

Милена часто оборачивалась и хмурилась. Поверить в телесность осадка из своей же души она никак не желала; увидеть воочию, оценить рост и клыки этого "осадка" было тем более трудно и даже страшно. В отличие от людей плоскости она, обитательница Нитля, могла различить и клацающую когтями псину, и незримое иным марево, окружающее тело. Собака шла за избранной хозяйкой, смотрела по сторонам, зевала и иногда протиралась боком по стене, норовя пошалить. Вууд перемещался в одном ритме с телом, движение в движение. И наблюдал, не отвлекаясь ни на что, свою новую душу. Вууд оставался сущностью чернее мрака — и радовался крошечным искоркам серебра, оседающим на его морде. Быть тварью, запертой под спудом, он устал — и теперь вдохновенно пробовал стать свободным напарником. Милену обнадеживал выбор облика: собака, если верить неполному знанию здешнего мира, обладает редким даром — она остается верна своему человеку.