— Милена, — представилась Милена, разгибаясь и глядя на толстую сосредоточенную незнакомку. — Говори ты. С ней мы поссоримся. Мне не нужны её деньги, ей нужна моя помощь. Понимаешь?

— А все плохо, — прямо сообщила толстая. — Поехали, на месте глянешь. Вообще без понятия, что за хрень. Но мега-хрень, вот что я просекла сразу.

Милена повела бровью, дернула ручку двери, нагнулась к Рите, рывком повернула ту к себе, поддев под подбородок. Заглянула в глаза и без особых церемоний потащила со дна то, что умела брать. Состояние, настроение, связи, даже обрывки памяти.

— Говорила же, позарились на твоего Сашу, — без удивления отметила Милена. — Ты не бережешь его. Ты даже не ценишь его, а он не бумажка, чтобы его — в конверт. Он человек, ему требуется тепло. Ты ледяная баба.

— В точку! — рявкнула толстая, облокотившись без жалости на загудевшую крышу.

— Дом защищает от бед хозяйка, — строже вымолвила Милена, глядя на Риту. — Нет в душе огня — нет защиты у дома. По первому снегу валит в него беда. Хоть в три слоя заклей деньгами стекла, не поможет. Ты любишь детей? Так не покупай им здоровье. Береги их. Не злостью, не расчетом и не местью, только серебром... добротой. Мне нет смысла ехать в твой дом. Там плохо. Забирай всех и увози. Далеко увози. Надолго. Была бы я в своем мире, сказала бы: разори дом, он умер. Но ваш закон иной. У вас и камин — просто украшение...

Рита все же нащупала молнию, добыла конверт и глянула на Милену, до синевы сжав проглоченные губы.

— Не покусай себя, — поморщилась та. — Я чую, к кому пошла дрянь. Чую. Как их держит мир, выродков. Дорогу показать могу, но адрес не назову. Туда. Вон туда примерно. Если я верно понимаю ваши расстояния, доберемся за час.

— Двинули, — сразу согласилась толстая. Рухнула в кресло и толкнула подругу в бок. — Убери сумку. Нормальная баба, чего ты наплела? Убить она тебя хочет, ага... Как же! Я тоже хочу, если по-честному. Как тебя Сашка терпит?

— Он всем обязан папе, — визгливым тоном сообщила Рита, всхлипнула и тихонько заныла, стирая слезы и не переставая мять сумку и трогать конверт. — Кто он был? Ну, кто он был? Да у него за душой ни цента.

— Смени пластинку, — закатила глаза толстая. Убедилась, что Милена села на заднее сиденье. — Татьяна Михална я, если для офиса. Ритка приклеила мне кликуху Тать. Терплю. Когда заткнется и молчит, она мне даже подруга.

Машина взревела и с места пошла чуть ли не боком, сильно занося зад и скользя по влажной листве. Тать посоветовала прущему навстречу огромному автомобилю перетоптаться, всех вжало в сиденья — и белая машинка проскочила на круг перед самым бампером, поднимающимся, кажется, выше её крыши. Рита всхлипнула и снова зло потребовала сигарету. Была послана в два голоса к черу и черту, от чего смолкла, подавившись удивлением.