— Нет, у меня типа — обширная изжога, — пожаловался Паша, не вынудив рыжую повторять слова. Он похлопал себя по груди, затем по лбу, — везде изжога, нахрен. Милена, как я не рад тебя, блин, видеть. Чё влезла? Вот чё? Варьку расстроила.

— А подробнее?

— Иди и выбери мне управляющего, — покривился Паша, устало накрыв глаза ладонью. — Я и трезвый от них типа — в осадке. Мелкие говнюки, у каждого туча сертификатов, дипломов, рекомендаций. И чё? Я по взгляду вижу: я для них бычара из девяностых. Только бабло мое. И дело мое, вот главное. Они свиньи столичные, хотят бабло жрать и пачкать дело. Суки. То есть кобели... Я запутался.

— Пообедай. Тут есть хорошее место?

— Валечка, — жалобно застонал Носорог. Дождался, пока бесшумно возникнет секретарша. — Валечка, найди тачку для перевозки моего тела. Ну, типа без трепа. Хочу отбивную. Большую. И три литра рассола, во.

— Могу сама отвезти вас, — строго предложила секретарша.

— Во, сама.

— Я закажу столик, Варвара Сергеевна не возражает против мясного меню? Хорошо, мы обсудим детали по пути.

— Валечка, я тебя одну люблю, — нетрезво прослезился Носорог, делая попытку преодолеть тяготение. Покосился на Милену. -Что за дрянь. Задохлые кобели грызутся за сахарный пост. Валечка, они там? Во, точняк: вся стая в моем кабинете. Милена, ты мне должна. Иди, разгреби говно-то, замарай рученки. А вдруг на дне типа... осадок?

Подхваченный под обе руки Паша довольно уверенно втиснулся в дверной проем и побрел через приемную и далее по коридору, вмену старательно изображая трезвого шефа. Бэль замыкала процессию, улыбаясь каждому, кто посмел сунуться и любопытствовать. Милена проследила взглядом это шествие до лифтов — и направилась из приемной в другую сторону — 'грести дерьмо'.

Кабинет Паши обладал рядом неоспоримых достоинств. Он был достаточно велик, чтобы вместить соискателей. Панорамное окно позволяло наблюдать хмурое небо и туманный город, составленный из старых и новых крыш — вполне приятный вид. Во главе стола помещалось большое пустующее кресло. В соседнем, у длинного плеча стола, сидел невысокий грустный человек, на лице его читалась вина перед всей вселенной, и не менее того.

Дверь кабинета открывалась бесшумно, так что Милена увидела 'кобелей' до того, как была ими замечена — и услышать кое-что занятное из их лая. Многие слова звучали незнакомо, они принадлежали здешней деловой жизни. Но тон и настроение ловились без ошибки. Кобели — Паша верно их назвал — явились вырвать у фирмы кус благополучия, можно и с кровью. Дело не имело никакого значения.