— Не надо откладывать на завтра того, кого можно прибить сегодня, — заявила Эмер, вставая из-за стола. — Напишите письмо Годрику, дорогая матушка. Боюсь, мой супруг так обрадуется вести, что мне полегчало, что позабудет, как давать пропуск на въезд в деревню.

— И все же, лучше бы вам поостыть… — сказала свекровь с сомнением, но подошла к столу с письменными принадлежностями и откупорила бутылочку чернил.

— Пишите, пишите, — благословила ее Эмер. — Радостные новости надо доносить как можно скорее, так они доставляют больше радости и счастья.

— Ты бессовестная, как сто коровниц, — сказала Острюд. — И когда ты поймешь, что мой брат не хочет тебя в жены? Навязываешься, как… как… портовая девка, которой уже отказали, а она все клянчит монету!

— Острюд! — прикрикнула на нее леди Фледа.

Но Эмер смотрела на золовку с улыбкой:

— Ничего, дорогая матушка, я понимаю, что сестричка очень рада, что я не умерла. Так рада, что в головке у нее помутилось, и ротик болтает глупости. Надо завести золотую иголочку, чтобы зашивать ротик время от времени. Не след девице на выданье болтать невесть что.

Острюд побледнела и машинально прикрыла рот ладонью.

— Вот так и сиди, — посоветовала Эмер. — Написали? — она взяла кусок пергамента, на котором свекровь написала свое имя и титул, прижала печать, подтверждая достоверность подписи, и внимательно его осмотрела. — Все замечательно. Я поехала, сопровождать меня не надо.

Но в последний момент леди Фледа все-таки отправила с ней двух дам на осликах и двух рыцарей. Эмер предпочла бы общество Тилвина, но ей сообщили, что начальник стражи выехал из замка по срочному делу. Это не прибавило хозяйке Дарема доброго расположения духа, и она от души обругала ослика под седлом с парчовыми подушками, которого ей вывели.

— Я не сяду на него, — заявила она. — И вы не могли нанести мне худшего оскорбления, чем предложить это существо. Пусть старухи ездят на них, а мне приведите коня, я поеду верхом.

— Коня! — леди Фледа даже схватилась за сердце, услышав такое.

После коротких, но яростных споров договорились, что Эмер поедет на лошади и непременно в дамском седле — то есть поставив ноги на дощечку на левом боку лошади. Эмер подумала и согласилась, но едва завернув за поворот, уселась в седле по-мужски, выставив на обозрение полосатые гетры, что привело благородных дам в полуобморочное состояние, а рыцарей в замешательство.

— Дурной знак, — пробормотала одна из дам, и словно в ответ на ее слова с ближайшего дерева сорвался огромный ворон и пролетел перед мордой лошади, на которой восседала Эмер. Испуганная кобыла так и закрутилась на месте, но Эмер удержала ее и заставила развернуться в нужном направлении.