— Зачем упорствовать, если затея безнадежна?

Годрик отставил ступу и взял Эмер за плечи, развернув к себе лицом. Потом вспомнил о ее ране и отпустил.

— Ты прекрасно понимаешь, что ничего хорошего из нашего брака не выйдет, и лучше прекратить эту агонию сейчас, чем растягивать на долгие годы.

— Лучше для кого? — угрюмо спросила Эмер.

— И для тебя тоже.

— Меня ты спросил? — она бросила мешок с толчеными камнями на пол. — Пока я жива, ты не избавишься от меня, Годрик Фламбар! Потому что… потому что я не хочу этого.

— Глупая девочка, — сказал он почти с жалостью, беря ее за плечи и снова поспешно отпуская. — Ты придумала, что любишь меня, но это не любовь, поверь. Я для тебя — как кусок пирога, который тебе непременно хочется съесть. Именно этот и никакой другой — так по-детски и так глупо. Королева не оставит тебя и найдет мужа по душе, тебе нечего бояться. Просто когда Ее Величество спросит, желаешь ли ты развода, скажи, что желаешь.

— Ты глухой, что ли? Я не буду разводиться! — крикнула Эмер.

Слезы готовы были брызнуть из глаз, и она испугалась, как бы дурак Годрик их не заметил — развернулась и бросилась прочь, попутно из вредности смахнув с одного из столов его драгоценные рыбьи камни. Пусть поползает, собирая!

Скатилась по темной лестнице, едва не улетев с середины, выскочила из дома и побежала, не разбирая дороги. Если она ждала, что муж окликнет ее, то глубоко ошибалась. Даже рыцари не стали ее окликать и, пробежав следом несколько шагов, остановились.

Ноги принесли Эмер на берег той самой реки, где совсем недавно девушке пришлось искупаться. Только в прошлый раз она вышла из воды ниже по течению, а теперь стояла почти у самого моста, возле сараев. Привалившись спиной к бревенчатой стене, Эмер смотрела, как речные струи разбиваются о черные камни, выглядывавшие из воды. По камням можно было перебежать на ту сторону, но они, наверняка, страшно скользкие.

— Что это вы тут примерзли, миледи? — спросил ее старческий голос.

Эмер оглянулась и не сразу увидела, кто с ней заговорил. Потому что посмотрела прямо перед собой, ища лицо собеседника. И не нашла.

— Пойдемте-ка в хижину, — продолжал голос, — ветер сегодня с гор, застудите кости. А там тепло, я налью вам молока, ежели не побрезгуете.

Опустив глаза, Эмер увидела согбенного старика. Спину его изогнуло буквой S, и короткая борода почти достигала колен. Лицо было морщинистым, с намертво въевшейся угольной пылью, отчего старик казался черным гномом, про которых рассказывали, что они — самые искусные кузнецы. Гном закашлялся, закрывая рот чистой тряпицей, и махнул рукой, приглашая Эмер пройти за ним.