Ложное сердце

Ложное сердце

– Я не могу сказать, чем вы оба больше всего оскорбили мой разум: тем, что подумали, будто я не вооружился против травяной водички? Или твоей детской надеждой на то, что ужаска может восторжествовать над алхимией? Я действительно не могу понять. Разве я не все рассказал тебе об алхимии, матери всех наук! А ты все бегаешь за травяной ужаской. Я безмерно разочарован.

Айспин прицепил Эхо к алхимической печи. Мастер ужасок бегал туда-сюда по лаборатории и манипулировал у аппаратов, одновременно пропесочивая своему пленнику мозги. В окно видны были плотные ватные облака, быстро проплывающие мимо. Они становились все более тяжелыми и темными, и лишь иногда через них просвечивало солнце. Десятки болевых свечей, которые зажег Айспин, создавали пульсирующее освещение.

– Кто, ты думаешь, посадил на крыше царапковую мяту? – спросил он. – И ты действительно считаешь, что я не знаю как свои пять пальцев ужасковую поваренную книгу? Я мастер ужасок! Восемнадцать шрексов ледникового лютика! Два шрекса грайзенской травы! Четыре с половиной шрекса винтовых водорослей! Один шрекс хондриллы! Очарование цветов! Растительный фокус-покус! Просто смешно!

Эхо молчал. Он едва воспринимал слова Айспина, звуки его голоса были приглушенными. Эхо был в шоке и не ощущал ни страха, ни ярости. Перед его внутренним взором вновь и вновь возникала одна и та же сцена: Ицануэлла в свободном падении, оставляющая за собой след пестрых цветочных лепестков.

– Я веселился от всей души, наблюдая за тобой через подзорную трубу, – продолжал Айспин свою головомойку, – когда ты тайно отправлялся на ваши дурацкие конспиративные встречи. Ты думаешь, я не понял, что вы прокрадывались на мою крышу? А эта смешная сцена в подвале! Вы, должно быть, посчитали меня полным идиотом, предположив, что я мог забыть, закрывал я подвал или нет. Боже мой!

– Я надеялся, что любовь восторжествует над безумием, – ответил Эхо, когда он, наконец, вновь обрел голос. Но тем не менее это было наивно. Он почувствовал в лаборатории новый неприятный резко-сладковатый запах.

– Кипящий жир и кипящая вода никак не могут мне навредить, – крикнул Айспин через далекие раскаты грома. Он подошел к жировому котлу. – Почему же любовь в состоянии это сделать? Ведь сердце можно облечь в роговую оболочку, это только вопрос практики. И этой практикой я овладевал бесконечными ночами, когда в этом котле вываривал животных, эссенции которых я сегодня соединю. Не думай, что мне это было сразу легко! Их мучительные крики и все эти предсмертные вздохи! Но от раза к разу на мое сердце ложился один тонкий слой за другим, пока не возник тот самый панцирь, который его сейчас окружает. И защищает от всей этой бессмыслицы, называемой любовью, сочувствием, печалью или милостью. Вы нашли воистину ложное сердце.